Врач поднес аппарат к коже, несильно надавил, начиная свое исследование. Монитор был развернут от девушки, и видеть, что отображается на экране, она не могла, а вот выражение лица доктора ей совершенно не нравилось. Он был так сосредоточен, насуплен, двигал рукой, а потом вдруг резко останавливался, надавливая чуть сильней, и хмурил брови. Каждый раз, когда он делал так, Саше хотелось крикнуть «Что? Что с ним?», а сердце предательски пропускало удар. Это длилось бесконечно долго. Он прошелся по смазанной гелем поверхности живота трижды вдоль и поперек, прежде чем обратить внимание на ее испуганное выражение лица.

– Ну что, Саша… – сложно сравнить с чем-то ее ожидание в эти секунды. Это как игра на самый крупный джек-пот для заядлого лотерейного игрока. Он ждал этих пяти минут всю жизнь, и вот у него уже совпали все пять цифр, осталась одна, барабан крутится, безжалостная рука достает один из шариков, но прежде, чем показать его во весь экран, придерживает, лукаво улыбаясь. И ты не можешь шевельнуться, ожидая, какую шутку сыграет с тобой судьба. – Плод развивается нормально.

Девушка не смогла сдержать вздох облегчения.

– Хорошо? – на глаза выступили непрошенные слезы. – Правда, хорошо?

– Да, – монитор развернули так, что она сама смогла увидеть нечеткое изображение на нем. – Вот ручки, – доктор указал в еле заметные белые полосы. – Вот ножки, – взгляд натолкнулся на еще менее различимые абрисы. – Всего по две, – доктор улыбнулся, явно довольный своей шуткой.

А Саша не была способна на нее даже среагировать – как завороженная смотрела на экран и не верила, что это правда. Что это ее ребенок, что так выглядит ее ребенок, что у него две ручки, две ножки, и необычайно большая головка, а еще, что у него бьется сердечко. – Слышите? – врач снова чуть надавил, сердцебиение стало отчетливо слышно.

– Да… Так быстро, – сердце билось в разы быстрее, чем ее собственное.

– Он чувствует, что мама волнуется, вот и сам начинает волноваться, – отняв аппарат он тела пациентки, мужчина достал салфетку, жестом позволяя стереть гель.

– Он? – а как тут не нервничать? Как не нервничать тогда, когда тебе показывают нового человека, за которого ты теперь ответственна? Твоего, целиком и полностью твоего.

– Или она. Пол узнавать еще рано. Это мы сделаем недели через две.

Поднявшись с кушетки, Саша снова спряталась за ширму. Удивительно, ребенок – ее ребенок, и она слышала, как бьется его сердце. И это… Это так… Боже, будь она сейчас одна – непременно разрыдалась бы!

Врач ждал ее за столом, записывая что-то в карточку.

– Сейчас все идет по плану, Саша. Плод развивается нормально, показатели в норме, но это не значит, что можно расслабляться.

– Я понимаю, я хотела спросить о препаратах, мне можно принимать свои препараты? – последние несколько недель снова были сложными. Когда Яр протянул ей ингалятор, она приняла его, не задумываясь по одной простой причине – мысли были лишь о том, чтоб снова вернуть способность дышать, а вот после девушка прошерстила интернет, в поисках нужной информации, однозначного ответа на свой вопрос так и не нашла.

– Лучше всего ингаляторы. Они влияют непосредственно на бронхи. Приступы участились?

– Нет, – наоборот, если бы не тот случай, Саша могла бы с уверенностью сказать, что астма отступила. Или просто она научилась наконец-то с ней жить?

– Хорошо, значит, продолжайте в том же духе. Я выпишу витамины, – окинув Сашу задумчивым взглядом, мужчина снова взялся за ручку. – Они полезны и вам, и ребенку. Болей нет?

– Нет, – до сегодняшнего дня она вообще толком не ощущала, что где-то в ней находится новый человечек. Утренний токсикоз, невосприятие некоторых продуктов, сонливость – единственные подтверждения особого состояния, а сегодня ее мир перевернулся по-настоящему.

– Вот и славно, – закончив писать, доктор вручил девушке рецепт, прикрепленный к фотокарточке. – Положите в кошелек, чтоб не забывали, из-за кого нервничать нельзя.

Первая фотография ее ребенка. Удивительно удачная, можно даже представить, что он или она улыбается.

– Спасибо.

– Не за что, встретимся через неделю, – он записал Сашу на очередной такой же ранний прием, а потом встал из-за стола, давая понять, что этот закончен.

Для него – одна из тысячи пациенток на протяжении всей практики, одна из десятка сегодня и сотни на этой неделе. А для нее автор этого фото материализовал целый мир. Улыбаясь собственным мыслям, Саша медленно плелась по аллее от крыльца поликлиники до машины, не обращая уже никакого внимания на то, что именно сейчас шел снег, который должен был остаться лежать до Нового года, что она уже опаздывает к началу рабочего дня, что обещала позвонить Алисе, как только выйдет, неважно было ничего.

Это ведь счастье. Вот оно счастье – держать фотографию собственного ребенка в руках. Что нужно еще? Только зайдя на парковку, она спрятала карточку в карман, не желая привлекать лишнее внимание Артема. Червоточинкой мелькнула мысль о том, что она поступает нечестно. Как бы там ни было, Алиса права – Яр имеет право знать о ребенке. Имеет такое же право, как и она, видеть эту фотографию. Саша не может ручаться за то, что он будет счастлив, но ведь это его право… «Человек считает, что имеет право на все». Он сам так сказал.

– Ну что? – Артем встретил ее у машины, широко улыбаясь. Он в последнее время почти всегда улыбается. Саша даже чуточку ему завидовала из-за этого.

– Все хорошо, поехали, – юркнув в теплый салон, Саша спрятала нос в складки шарфа. Только сейчас до нее дошло наконец-то, что наступила настоящая холодная зима.

– Как скажете, Александра Константиновна.

– Ты странный, – сидя на переднем сидении, разговаривать с Артемом было куда удобней, а сейчас Саше почему-то нестерпимо хотелось говорить, неважно о чем, просто болтать, чтоб не лопнуть от переполняющих эмоций.

– Почему?

– Как ты определяешь, когда я Саша, а когда Александра Константиновна?

Артем усмехнулся.

– Это легко, вот, например, сейчас – ты Саша. А минуту тому – Александра Константиновна.

– И что легкого? – девушка с неподдельным любопытством ждала ответа.

– Скажи «Артем».

Не до конца понимающая еще, что именно от нее требуется, Саша исполнила просьбу.

– Артем.

– Так говорит Саша.

– А как говорит Александра Константиновна?

– А Александра Константиновна предпочитает говорить сама с собой или молчать.

Шутка получилась чуть грустной. Девушке хотелось всегда оставаться Сашей. Но жизнь часто складывалась так, что Саше приходилось прятаться глубоко внутри, за лишь учащейся пока копировать манеру поведения отца Александрой.

– Так значит, это я странная?

– На этот вопрос ответить я не могу, ты мой босс.