"Мы можем быть уверены, что он будет служить своим интересам, - произнес я, - которые на данный момент… служат нашим. Он хочет получить все. Ваш отец должен отказаться от всех претензий на норманские территории. Атомики. Все".

Кассандра склонилась надо мной, положив руку мне на плечо. Я взял ее за руку, крепко прижал к своей ключице и улыбнулся, но не поднял на неё глаз. "Больше ничего?" спросила Селена. Я знал, чего она боялась. Что Гарендот попросит ее в жены.

Но зачем Кхарну Сагаре жены и наследники?

Наследником Калена Гарендота будет Кален Гарендот.

Если кто-то вообще унаследует его трон.

Латарра - ее монархия, ее город, ее Новый порядок - все это были лишь опоры. Опоры, созданные с единственной целью. Чтобы вернуть Кхарну Сагаре его трон. Его настоящий трон.

На Воргоссосе.

"Похоже на то", - сказал я, все еще держа Кассандру за руку. Она казалась единственной цельной вещью во всем мироздании, якорем к реальности, которая казалась все более нереальной.

"Когда я смогу с ним встретиться?" - спросила принцесса.

"Думаю, завтра", - ответил я. "Как мы и думали, он уже встретился с Лорианом. Нам осталось только обсудить, как нам двигаться дальше".

Селена присела на краешек черного дивана напротив меня. Я молча изучал ее, отмечая напряженность в ее позе. Мне пришлось напомнить себе, что перед мной та, кто никогда не покидал пределов своего райского сада. Как ее брат Александр; как Артур-Будда; как один мальчик с Делоса... она никогда не выходила за пределы дворцовой жизни, и хотя Вечный город таил в себе и опасности, и чудовищ, они были скрыты под поверхностью ярко раскрашенной цивилизации.

Здесь чудовища разгуливали под ярким солнцем и стояли прямо и во весь рост, как люди… и тайны, скрывающиеся за их позолоченными лицами, были темнее и ужаснее, чем все, что она знала.

И все же я неправильно понял ее, потому что она наклонилась вперед и положила руку мне на колено. Я отпустил руку Кассандры, чувствуя, что, если мы втроем замкнем круг, значит предадим призрак Валки. "С тобой все в порядке?" - спросила принцесса.

Она хотела утешить меня, несмотря на глубину своего собственного страха.

Я улыбнулся и положил ладонь на ее руку, убирая со своего колена.

В этих гладких белых пальцах чувствовалась сила, хотя они казались хрупкими, как стекло, когда она сжала мою руку в своей. "Ты выглядишь… потрясенным".

Ни слова. Прозвучало предупреждение Кхарна.

Я бросил взгляд на потолок, на лампочки на треках, смотрящие вниз, как глаза. У меня не было возможности узнать, где именно прячутся глаза Сагары так же, как я не смог бы разбить один из его проекторов, находясь в полной иллюзии его имитариума.

Выхода нет.

"Со мной все в порядке, Селена", - произнес я, не желая называть ее по имени. "Я просто устал".

Я должен был сказать им… хоть как-то.

* * *

Вскоре после того, как меня вернули в приемную, появился небольшой отряд одинаковых женщин в черных платьях, отороченных белыми кружевами. Они провели нас по многочисленным коридорам и лестницам в дипломатические апартаменты пирамидного дворца, где нам предстояло разместиться на ночь. Их лицо - потому что все они были одинаковы - было мне знакомо, но только когда одна из них доставила Кассандру и меня в наши покои, я вспомнил это лицо, давно забытый, давно подавленный образ.

Это было лицо женщины-гомункула, Найи.

Клетки бедной женщины - ее образ - обрели бессмертие, как и ее хозяин. Даже смерть не освободила ее от рабства. Действительно, большая часть двора Воргоссоса была восстановлена - и сейчас восстанавливалась - в негативном виде на поверхности Латарры. Здесь пирамида стояла вертикально, устремляясь к небесам, а не нависая над адом. Здесь была клонированная рабыня, а за окном - город, белый, как снег, но еще более обширный, не скрытый, а наглый, как шлюха, раздевшаяся в витрине своего борделя, рекламирующая свои добродетели, превратившиеся в порок, всем, кто на нее смотрел.

А еще был Онейрос. Мажордом явно был машиной. В новом обличье - с новым оборудованием - он был копией того самого Юме, который служил королю в его старом мире.

Увидев город за нашими окнами, я увидел его таким, каким он был на самом деле: новой мечтой Сагары. Не подземным столпотворением его старой столицы, а Вавилонским столпотворением второго рода, устремленным к звездам. Это был его вызов не только нашей Империи, не только сьельсинам и черным богам, которым они служили, но и сестре-клону, которая отняла у него его дом, его безопасность, его бессмертную жизнь.

"Мы надеемся, что вам все нравится?" - спросила женщина, которая одновременно была Найей и не была ею. "Если вам что-нибудь понадобится, нужно только позвонить в колокольчик. У каждой двери есть панель, а у вашей кровати - веревка. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?"

Она говорила, как одна из машин Кхарна: глаза остекленели, взгляд был устремлен на что-то, чего там не было.

"Нет, - сказал я, - оставь нас".

Кассандра ушла в одну из двух спален люкса.

"Я наблюдаю", - сказала женщина глухим, отстраненным голосом.

Я посмотрел на нее, увидел легкое мерцание имплантата под кожей на ее шее, мерцание звезд в черных глазах. "Сагара", - выдохнул я, повернувшись лицом к женщине и даймону-человеку, овладевшему ею. "Опять ты?"

Лицо клона Найи расплылось в ухмылке, напоминающей о самой Ушаре. "Мне остаться ненадолго?"

Я повернулся к ней спиной. К нему.

В общении с демонами, как позже скажет мне Эдуард, лучше всего не слышать.

"Одно слово твоим людям, - сказал он, - и я начну их убивать".

"Ты бы лучше не угрожал мне", - сказал я, отходя к окну и любуясь закатом над Печатным городом. "Я нужен тебе, Кхарн. Так же, как ты нужен мне".

"Думаю, несколько меньше", - ответил Монарх женским голосом.

"Ты пришел сюда только для того, чтобы угрожать мне?" спросил я и повернулся лицом к девушке.

"Господин?" Девушка, которая не была Найей, уставилась на меня, на ее лице отразились растерянность и легкий ужас. Она была совсем не похожа на ту одалиску, которую я встречал. Та Найя была заперта в постоянном состоянии возбуждения, ее разум был искажен до такой степени, что она не обращала внимания ни на что, кроме плоти - даже на свою жизнь. "Угрожать вам? Я бы никогда!"

"Абба, с кем ты разговариваешь?" Кассандра