то, чтобы удержать оборону. Поддержка магического барьера, различные заклинания и, конечно же, они, бессмысленные сотрясания воздуха своими непонятными речами. Чего он хотел добиться тем, что проговаривал то, что беломаги с иллюзионистами уже делали? Хотел выглядеть лучше? Спору нет, он лучший, но только лишь потому, что был архимагом. Сплетаемые им магические эффекты были более-менее адекватны. Хоть это всё равно были заклинания, но всё же он не поленился, чтобы придумать многообразие этих самых заклинаний. Чередуя их по-разному, а также создавая новый комбинации, он ещё мог более-менее составить хоть какую-то опасность для нас, однако эта самая опасность была крайне относительной. А вот, если брать в абсолютном смысле, они все там в белой башне были одинаково ничтожны: начиная каким-нибудь новичком, который только пришёл учиться управлять эфиром, заканчивая самим архимагом, который тут чуть ли не богом во плоти считается. Да, когда мы были живыми, нам ничего не оставалось, кроме как мериться своими крошками. Став же бессмертными, мы уподобляемся тому, кто нас и сотворил. И теперь самый ничтожный из нас будет бесконечно более велик, чем самый могущественный из них.

Часть 10

Когда бессмертные, ведомые Киланом, встали у самого носа чародеев, он сам, обратившись в своё жуткое обличие, в каком он пребывал, когда защищал чёрную башню, и даже ещё более жуткое, подскочил к той части стены, которая промёрзла уже целиком, и, как следует размахнувшись, направил всю свою физическую силу в неё, так что хрупкая оборона в тот же миг была сокрушена, и все чародеи, которые стояли на той части стены, повалились наземь. Кто-то успел сплести защитные заклинания, но были также и те, кто убились, ударившись оземь. Сила смерти, которая вышла от Килана, тут же подняла их и обратила в бессмертных, так что они присоединились к нападению. Видя это, все чародеи разом поддались панике. Они кричали: «Смотрите! Они забрали их!» Подпитываясь ужасом, который они уже успели впустить в себя, эта паника перерастала в истерию. Но архимаг был спокоен и призывал к тому же других, обещая, что каждый, погибший в этом бою, получит посмертное благословление для своих душ. На фоне других маразмов, которые успело породить его безумное сознание, это выглядело совсем уже несуразно. В общем, чародеи отошли от дел и перестали поддерживать магические барьеры. Кто-то стал спускаться, чтобы принять бой на земле. Но архимаг призывал остаться тут, ведь сверху безопаснее. Отсюда они могут насылать свою магию, не боясь за собственные жизни. Однако и это было неверно, потому что зордулы стали подбирать камни, которые падали у подножия стен, чтобы использовать их как тараны и продолжать крушить стены. Без магической поддержки каждый удар был особенно ощутим. Так что стены продолжали рушиться, и все чародеи в тот же миг оказались внизу. Проход расширялся, вмещая всё больше и больше страшных чудищ, которые проникали за пределы стен. Архимаг обратил внимание на то, куда был повёрнут тарнэдор и стал порицать своего собрата за то, что он поддерживает воителей, а после настоял на том, чтобы огромная голова была развёрнута и поливала огненным дождём тех, кто проникает через врата. Маг послушался слов своего руководителя, но это заняло столько времени, что лучше бы он оставил всё, как есть. Без поддерживающих чар гвардейцы стали ещё слабее, так что некоторые из них даже не могли стоять на своих ногах. И теперь настала пора бессмертным вступить в ближний бой. И вот тут вот открылось, что эти бедо-маги помимо заклинаний пользуются… Это даже стыдно писать… Волшебными палочками. Это касалось только белой башни. Иллюзионисты пока что ограничивались заклинаниями. А вот белые чародеи, наверное, таким образом хотели выглядеть ещё более прогрессивными, чем боевые чародеи, которые, к слову, нашли в себе мудрости не участвовать в этом конфликте. Мало того, что они пользуются заклинаниями, из-за чего выдают свои намерения, так они ещё взяли в руки палочки, чтобы помимо этого быть ещё более предсказуемыми и теперь уже указывать направление своих заклинаний. Куда уж ещё ниже? Да, через палочки они усиливают свои заклинания. Однако каждый могущественный чародей подтвердит, что сила магии не делает самого мага сильным. Только лишь мудрое использование этого дара Йора в купе со всякими усиливающими артефактами может сделать из чародея истинного мастера эфира. Но то, что делали беломаги, это смехотворно. Они променяли на возможность всего лишь чуть-чуть повысить силу своих заклинаний то, чтобы стать непредсказуемыми, чтобы творить магию со скорость мысли, чтобы придумывать нечто новое, неведомое и неизученное. Каким же узким стало их мышление. Они закрыли свои разумы от возможностей и оставили только правила. Насколько же глубоко проник порок в их сердца. Их срочно нужно было очистить от этой скверны.

Тут же поднялся дикий вопль. Перепуганные до жути чародеи стали совсем лёгкой мишенью. Они перестали сопротивляться и перестали производить свою глупую магию. Только лишь некоторые беломаги из высших чинов продолжали швыряться в бессмертных различными заклинаниями. Воители вирана оказались чуть смелее и бросались в отчаянный бой. Человек нам был и так не чета. А тем более преисполненный ужаса и смятения. В общем, как и везде, где мы вступали в крупное сражение, этот бой не затянулся на долго. И всё же предсказание Константина показывало, что воинству бессмертных тут предстоит немного задержаться.

Архимаг белой башни не смотрел на потери. Вокруг него происходят жуткие события: бледное пламя смерти одним только лишь касанием убивает и тут же поднимает бессмертного; вьющиеся над головой зеры, не переставая, вопят свой жуткий реквием; проклятье, льющееся с небес, калечит и уничтожает разум; менги, тесары и шурайи, словно ураганы, налетают на всех и разрывают на части либо оружиями, сотканными из зелёного пламени смерти, либо когтями, объятыми этим самым пламенем; зордулы разносят чёрную хворь, а также хватают своими ветвями и корнями и утаскивают себе в пасть. Всё это сопровождается криками смерти и ужаса, приправляется звоном стали и топотом сапог. Количество живых умаляется, несметное воинство бессмертных растёт. Но архимаг, как будто бы пребывая в каком-то помутнении рассудка, продолжал сражаться. Продолжал сплетать различные заклинания между собой и что-то кричал. В этом безумном упорстве он был так сильно похож на Корлага, который тоже видел, как к нему надвигается погибель, а он всё продолжает стоять и смотреть, как его план трещит по швам. Вместо того, чтобы придумать какой-то другой исход, он продолжал глядеть на то, как его задумка рушится прямо у него на глазах. Неужели