всё это итог величия? Неужели таким маразмом заражается каждый, кто избран на место главы? Но, в отличие от Корлага, у архимага был план.

Сражаясь с нами, он в то же самое время поддерживал связь с белой башней, а, точнее, с тем, кто оставлен там, чтобы контролировать раскрытие бутона: «Долго ещё?» — «Почти, архимаг. Тот новенький пока что не восстановил работу ока на острове. Дадим ему ещё немного времени» — «Я в четвёртый раз говорю, что не посылал к тебе на помощь никакого новенького из Кандарока. К нам никто не приходил из других стран. Действуй! Или ты хочешь, чтобы эта нечисть уничтожила ещё одну башню, пока мы ждём контакта с Островом повешенных? Мы проиграем, если ты сейчас не сделаешь это!» — «Понял. Начинаю ритуал. Ждите. Скоро всё изменится»

Один за другим смотритель белой башни соединил все другие белые башни этого мира в одну, в ту, что стоит на центральной площади Лордиалеха. Также связь установилась в ещё трёх точках этой страны: иллюзионисты в горах Ан’тура, тайники на острове Бозан и ещё что-то западнее Шурайского леса, прямиком на побережье. Это была точно не боевая башня, потому что боевики устроили себе оплот в восточном рукаве гор Тха. Это севернее Лордиалеха. Однако оттуда как раз таки не исходило никакого контакта, что значило лишь одно — красная башня не поддерживает белую в том, чтобы враждовать с бессмертными. Кто же тогда этот неизвестный союзник? Кто может быть таинственнее тайников? И скрытнее иллюзионистов? Что ж, этот мир пока что ещё переполнен тайнами, которые ждут своего раскрытия.

Следом за этими контактами, что установились с местной белой башней, начала расти и распространяться белая сила. Она принялась накатывать волнами. И каждая последующая была сильнее предыдущей. Воздействуя на бессмертных, эти волны ослабляли тьму в наших душах. А тьма — это один из источников нашего могущества, эта наша сущность. Благодаря ей мы быстры в принятии решений и в том, как мы эти самые решения воплощаем. А теперь сила света, которая испускает белая башня, пытается нас лишить этого. Мы сопротивлялись. С помощью внутренней концентрации мы усиливали тьму внутри себя и выдерживали каждый новый накат волны света. Однако после того, как прошло девять волн — по числу присоединённых башен, — из центральной части Лордиалеха засиял непрекращающийся свет. И этот свет делал то же самое, только постоянно, медленно, однако верно ослабляя сущность тьмы, заключённую в душах бессмертных. И совершенно иначе этот свет воздействовал на адептов белой башни — их сущности, наоборот, укреплялись. Помимо этого, укреплялась сила их магии, ведь она как раз таки черпается из света. Так было, когда чёрную башню населяли ещё благородные некроманты, а не то самое сборище мастеров политических дел. Каждый, кто взращивал тьму внутри себя, укреплял общую сущность тьмы всех, кто принадлежал к этой башне. Обитель чернокнижников делала это за счёт ауры тьмы, что нависала над ней. Белая башня действовала немного иначе — вся светлая сущность была заключена в кристалл. Каждый, кто прикасался к нему, получал необходимые силы. А самый верхний уровень служил тем самым маяком светлой силы, который постепенно исторгал свет и наполнял уставшие души. Сейчас этот самый способ воздействия маяка был усилен, так что получилось дотягиваться так далеко и касаться всех. Архимаг и его собраться сейчас возвеличились и наполнились порядка десятикратной избыточной силой. И вот здесь, согласно предсказанию Константина, состоится долгое сражение.

Конечно, этот магический свет не мог причинить никакого непоправимого вреда. Ведь с нами был великий. И он не просто шёл впереди, указывая путь. Он был с нами, он был в каждом из нас, он соединил нас своей сущностью, он сделался нашим богом. Смерть очищает, а потому бессмертные чисты. А тем более таких очищенных и могущественных существ ведёт великий. Наша сила была неоспорима. И хоть этот свет воссиял, подавляя наши тёмные души, всё же мы оставались всесильны.

Однако ж наши враги воспрянули духом. Чародеи белой башни уже давно имели дела с этим магическим светом, а потому они брали от этой избыточной силы всё, что только могли. Мощь их магии возрастала, их сознание расширялось, их способности и знания крепли. Однако ж вместе с тем росло их высокомерие, укоренялась их гордыня, да и вообще все пороки как будто бы также питались от этого света. Чародеи иллюзорной башни понятия не имели, что нужно было делать с этим светом, как впускать его в себя и за счёт этого возвеличиваться. Поэтому они только лишь с изумлением озирались по сторонам, силясь понять, что же тут происходит. Подобно им, простые воители также впали в ступор. Для них этот свет был так вовсе слепящим, и они из-за этого были дезориентированы. А только лишь оповещали всех вокруг, что перестали вообще видеть. Голосище архимага наполнился величием, а после — громом раздался над полем битвы. Он предположил, будто бы бессмертные парализованы и лишены собственных сил, а потому принялся насмехаться над теми, кто прорвал их оборону. Однако ему пришлось изменить своё мнение, когда затихшие предсмертные крики и вопли ужаса послышались вновь. Первые бессмертные, шедшие со стороны города, напали на авангард щитников и стали забирать их жизни даже сквозь плотную броню их металлических лат. Когда этот напыщенный архимаг понял, что бой продолжается, он воскликнул своим могущественным басом, приказывая всех идти в этот самый бой, а после низринулся со стены вниз, чтобы применить все свои магические способности. Ведь своим расширенным сознанием он увидел, что его способности будут гораздо эффективнее, если он будет внизу. Он не умеет парить, чтобы нависнуть над сражающимися. Он не познал способа, как сотворить для себя магические доспехи, которые будут защищать его хрупкое и мягкое тело от обычных ударов. Он не знает, какой сферой магии сделать своё тело неосязаемым или сверхбыстрым, чтобы ускользать из-под ударов. Да, в магии всё это возможно. Однако он не знал, как этим пользоваться, но посмел нарекать себя архимагом. Так что его сознание подсказывало ему, как он будет более всего потребен в этом бою при всём своём скудном и ограниченном магическом арсенале.

Земля всколыхнулась и вздыбилась. Она пошла волнами, как будто бы водная гладь, потревоженная броском камня. Свет, что, не переставая, сиял на всю округу, уплотнился и стал осязаемым. Оттуда, где его плотность достигала большой концентрации, начала исходить дивная симфония, которая тут же наполнила души всех живых негасимой надеждой и укрепила их решимость продолжить это сражение. Да,