нахмурив брови, сказал Феликс. — Как я могу принимать решения, когда сам не знаю, к чему они могут привести?

— Значит сейчас самое время рассказать тебе про этот город, хотя сами мысли о нем уже неприятны, что уж говорить про слова. — мрачным тоном сказал Эскер, в котором Феликс услышал печальную тяжесть, словно перед ним сейчас стоял не мужчина в рассвете сил, а измученный долгой дорогой старик, который вознамерился рассказать о своей прожитой жизни. Усевшись на стул, Эскер подался вперед, и глядя на свои руки, соединил кончики пальцев. — Начать стоит с того, что Алгобсис — это вовсе не святая земля, как о ней говорит Милу. Если ад, которым нас так любят пугать набожные служители церкви, действительно существует, то этот город является его земным воплощением. Это может показаться странным, но историю в Алгобсисе очень ценят, и вряд ли найдется еще подобное ему место, где так бережно относились бы к летописям и книгам. Поэтому нам известно про этот город очень многое, и еще большее нам хотелось бы забыть. Иногда так и происходит, и некоторым из нас приходится принимать небулу, чтобы придать забвению самые неприятные воспоминания. Я говорю про своих товарищей, конечно. Некоторые, побывав в Алгобсисе, уже не могут забыть про него, и мысли их все время возвращаются к этому злому месту. Они становятся одержимыми, а некоторые сходят с ума. Даже мне поначалу приходилось туго.

— Спаси нас всех Силестия, неужели все так ужасно? — шепотом пробормотал Феликс, с замиранием сердца слушая слова Эскера. — Как же мы будем бороться с этими дурными мыслями?

— Мудрые люди говорят — «Знание — тоже меч». Если ты будешь подготовлен, пусть даже это будут лишь знания, ты сможешь лучше противостоять любому врагу, в том числе и темным мыслям.

— А эти рисунки. — Феликс указал ослабевшей рукой на гобелен. — Ты сказал, что это какое-то местное божество. Как ты его назвал, Раздавленный?

— Придавленный. — поправил Эскер. — Да, это главный святой, которого в Алгобсисе почитают за божественного мессию. Благостное Чудо — так они его называют. Я уже сказал тебе, что в тех землях очень рьяно относятся к истории, и поэтому о нем нам тоже известно немало. На самом деле, когда-то Алгобсис не был тем искаженным кровью и страданиями местом, каким он является сегодня. Во Вторую Эпоху, или как ее называла морская ведьма — Эпоху Греха, этот город был светочем человечества, главным оплотом добра и процветания. Когда повсюду царила тьма и опустение, а люди склонялись к невежеству и низменным порокам, мудрые властители из Алгобсиса хранили и приумножали забытые всеми знания, сохраняя в своих стенах остатки человечности и справедливых мыслей. У них не было сильных армий, чтобы противостоять ордам кровожадных дикарей, в которых тогда превратилось почти все человечество, но неведомая сила хранила этот город, и защищала его. Никто не мог взять его стены или как-то осквернить эту землю. Город процветал, и ни в чем не нуждался. Со знаниями приумножались и благости — еды было в избытке, моровые поветрия и болезни не трогали их, а женщины не испытывали мук при родах.

— Но это же настоящее чудо! — удивленно произнес Феликс.

— Вот и мудрецы из Алгобсиса так подумали. — грустно ухмыльнулся Эскер. — Они не могли не заметить всех этих чудесных событий, а поэтому решили, что сам бог, которого они так и окрестили — Благостное Чудо, хранит их от бед. Естественно, они стали превозносить его, и строить в его честь храмы. Сначала все шло довольно безобидно, и дары Чуда стали еще более щедрыми. Отмеренный срок жизни горожан увеличился, а цари уходили из мира по собственному желанию, без боли и страданий. Пока весь мир был охвачен тьмой, Алгобсис стал раем для праведников.

— Неужели те добрые чудеса вскоре прекратились? — тихо предположил Феликс, так как не мог придумать ничего другого, что могло бы объяснить, почему святой город вдруг стал, по словам Эскера, напоминать настоящий ад.

— Если бы. — Эскер поднял тяжелый взгляд и посмотрел прямо в глаза Феликса. — Может тогда бы и не произошло всех этих горестных изменений. Но нет, Феликс, чудеса продолжали происходить, и вскоре преисполненных праведности жителей стали терзать муки совести. Они стали считать себя недостойными всех этих милостивых даров. Слепой фанатизм стал проникать в их сердца, и люди начали искать способы еще сильнее доказать свою веру. Подумай сам, что искренне верующий человек, исполненный благостным порывом показать свою непоколебимую веру, может принести в дар божественным силам, когда обычных молитв и даров уже недостаточно?

Феликс сглотнул, предполагая какой будет ответ.

— Боль. — спокойным голосом произнес Эскер. — Жители начали истязать себя. Стали возникать новые культы, практикующие различные виды самобичевания, а женщины стали принимать ядовитые травы, чтобы вернуть боль при родах. Именно тогда и произошло главное событие, окончательно определившую судьбу этого проклятого места. Во время правления царя Годфриче, над городом пронеслась грозовая туча. Молнии вызвали ужасное землетрясение, и появился разлом, из которого вырвалось голубое пламя, и которое сейчас называют «святым». Но не только святое пламя явилось из того разлома. Из недр земли поднялся еще один город, который сейчас называют Антэ Иллас. Я не могу ничего о нем сказать, так как не был в нем, а если даже и был, то память об этом была стерта небулой. Но одно знаю точно — Антэ Иллас стал вторым святым городом Алгобсиса. Явление грозы, святое пламя и пришествие из земли целого города многие посчитали дурным знаком, и Годфриче был первый из царей, кто усомнился в праведности всех действий его народа и священников. И хоть землетрясение и молнии не навредили ни одному из жителей, и все дома остались целы, впоследствии выяснилось, что все же одна из построек была повреждена. Это был храм, который был возведен еще на заре времен, первыми людьми, что заселяли эти земли. Когда-то в нем поклонялись другим, забытым богам, но после прихода Благостного Чуда в нем стали проводить литургии и восхвалять Чудо, а старых идолов придали огню. Так вот, после грозы одна из несущих стен того храма подкосилась, и из нее выпали несколько камней, что грозило полному разрушению здания. Тогда жители города разделились во мнениях: одни считали, что это было божье предвиденье, и что Благостное Чудо не желает, чтобы его имя возносили в богохульном храме; другие же говорили о том, что так Чудо проверяет крепость их веры, и что нужно восстановить стену. Но как бы люди не старались, новые камни все время крошились