другой потерял. — На этом русский и строит всегда план обогащения» [Ст 08.1912].

4//18

Он понял, что может сделаться счастливым наследником незнакомых ему богачей. Он почуял, что по всей стране валяется сейчас великое множество беспризорного золота, драгоценностей, превосходной мебели, картин и ковров, шуб и сервизов. Надо только не упустить минуты и побыстрее схватить богатство [и следующие два абзаца]. — Фигура грабителя-спекулянта, наживающегося на хаосе и анархии революционных лет, не раз отражена в советской литературе. Герой повести А. Н. Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус» (1924) после Февральской революции почувствовал, что «тут-то и ловится счастье… голыми руками, за бесценок — бери любое. Не плошать, не дремать… Если взяться умеючи — вагонами можно вывозить обстановки [разграбленных усадеб и брошенных особняков]». Сходный персонаж — Йошка Арутюнов — выведен в романе Л. Никулина «Время, пространство, движение» (1933): «Сокрушительной силы катаклизм, землетрясение 1917 года потрясло состояния [сахарозаводчиков и других богачей], и Йошке только оставалось подбирать падающие миллионы» [т. 2: 21].

Он захватил большую квартиру… — Как и Корейко, герой А. Н. Толстого свои первые большие деньги добывает мародерством — разграбляет квартиру коммерсанта, убитого бандитами.

…и был немало удивлен, когда его арестовали. — Герой Л. Никулина в ходе своей карьеры не раз попадает в тюрьму: «Миллионер, нищий, арестант — арестант, нищий, миллионер — круги Йошкиной жизни» [т. 2: 20].

От мысли своей сделаться богачом он не отказался, но понял, что дело это требует скрытности, темноты и постепенности. — У А. Н. Толстого охотник за деньгами также переходит от юношеских безумств к зрелости и серьезному бизнесу: «Теперь он уже не гнался за титулами, не швырял без счета денег на удовольствия. Россия — место гиблое, так указывал ему здравый смысл». Он ждет удобного момента, чтобы урвать крупную сумму денег и уехать в Европу.

4//19

Корейко — работник по снабжению продовольствием. — Крупные аферисты, служившие в Гражданскую войну заготовщиками сырья, директорами по продовольствию, уполномоченными от синдикатов и проч., а ныне занимающие должности в банках и акционерных обществах, выведены в пьесе Б. Ромашова «Воздушный пирог» (1925): «Помните, Сергей Антипыч, как мы с вами спирт продавали в Проскурове? Было времечко… Есть что вспомнить… Помните, «якими мы с вами дилами на Украине ворочалы»?»

4//20

Залетаю я в буфет, / Ни копейки денег нет, / Разменяйте десять миллионов… — Из городского фольклора эпохи гиперинфляции (1921–1922). Иностранцы рассказывают о роскошных ресторанах, наполненных небритыми грязными личностями с пачками милллионов и миллиардов подмышкой, и о валяющихся на московских улицах бумажках в 10 миллионов, которые никто не подбирает. «Нищенка, которой я хотел было дать 50 тысяч, осыпала меня самыми грязными ругательствами» [G. Popoff, Sous l’etoile des Soviets, 1925, 139–141]. Другой каламбур на тему инфляции («дай лимон») см. в ЗТ 10//1.

4//21

…Одним из наиболее удачных его дел было похищение маршрутного поезда с продовольствием, шедшего на Волгу. — Герой романа Л. Никулина крадет в 1916 четыре вагона медикаментов [Время, пространство, движение, т. 2: 18]. В газете «Гудок» в мае 1925 сообщалось о суде над расхитителями железнодорожных грузов, укравших в 1922–1923 целые вагоны сахара, табака, кожи и др. [Яновская, 77]. О счете на вагоны и поезда, характерном для «смутного времени» революционных лет, см. ЗТ 34//6.

Примечания к комментариям

1 [к 4//б]. Сюжет о Портищеве архетипичен. Для его создания соавторами могла быть использована фигура клерка Уэммика из диккенсовских «Больших ожиданий», раздвоенного на две несхожих персоны, из которых одна служит в лондонской адвокатской конторе, а другая ведет совершенно отдельное существование в пригороде, на лоне природы, в домике под названием «Замок», со стариком-отцом по прозвищу «Престарелый». В финале романа Ж. Жироду «Зигфрид и Лимузэн» смена национальности и имени спящего героя совершается в поезде, везущем его из Германии во Францию, в момент пересечения границы. В более общем плане мотив персонажа, имеющего вторую, никому из его окружения не известную, жизнь, широко распространен (можно вспомнить хотя бы толстовского бретера Долохова, укрывающего от посторонних взглядов старую мать и горбунью-сестру; некоторых героев новелл А. Конан Дойла вроде «Человека с рассеченной губой» и др.)

2 [к 4//6]. Что нарочитая скромность костюма служила для многих средством мимикрии, видно из юмористического рассказа о подготовке служащих к чистке: «Мы все пришли в рабочих одеждах — сапоги высокие, косоворотки там или потрепанные толстовки, а тов. Лунин даже достал откуда-то френч образца 1919 года» [Вл. Павлов, Чуждый элемент, ИР 23.03.29, раздел «Советский юмор»].

3 [к 4//9]. Как типичные образцы тогдашнего юмора на тему кремации приведем юмореску Ив. Пруткова «Старушка и тротуар» (подписи под рисунками художника Б. Антоновского):

Брела старушка через лед

И вдруг — полет!

Упала,

Померла

И сожжена того ж числа.

Старушкин пепел вложен в урну…

Потом

Кошачьим сбит хвостом

И помешал ноктюрну [т. к. стоял на крышке пианино и сбит оттуда].

На стол к супругу водружен,

Но и супруг соседством раздражен:

— Убрать! Чтоб не было и духу!

Снесли на кухню бывшую старуху…

Ах, после смерти нелегко:

В старушку влили…Молоко!

Держать ее на кухне тесно.

— Куда унес?

— Да на чердак, известно…

— Эге! — раздался бодрый голосок:

— Да тут песок!

— Какой подарочек!

Песочком мы посыплем тротуарчик!

Шел старичок по той дорожке,

На пепел твердо ставя ножки,

И угадать не мог,

Кем он спасен от перелома ног! [Бе 1928]

И стихотворение из ленинградского еженедельника «Бегемот»:

НЕТ ПОКОЮ

Организовано общество развития и распространения идеи кремации в РСФСР — ОРРИК

(Вечерняя «Красная газета»)

Умрешь — сожгут в один момент,

На урне — имя. Очень мило.

Никто не стащит монумент

С твоей покинутой могилы.

Никто не откопает труп,

Чтоб саван снять с твоей особы

И «честно заработать рупь»

За цинк от сломанного гроба.

Но вновь меня терзает страх!

Не все достаточно культурны,

И, может, кто-нибудь мой прах

Нахально вытряхнет из урны.

Он улетучится, как дым,

Из угасающей печурки,

А урну с именем моим

Поставят в угол… под окурки! [псевдоним — Буби; Бе 1928]

5. Подземное царство

5//1

…Молодецкую харю с севастопольскими полубаками. — В ДС 8 говорится о «николаевских полубакенбардах» на лице Сашхен, супруги Альхена. Речь идет о моде на короткие, косо подрубленные бакенбарды, которые можно видеть как на портретах самого Николая