Однако сама Марфа Семеновна даже не знала толком, что поет и рассказывает баба Сара.

157

ЧУРИЛУШКА ПЛЕНКОВИЧ И ВАДИХМАТЬЕВА ЖЕНА

Нападала поро́шка снегу белого,

Как по той-то по дорожке шло два прохожих,

Два прохожих, два брата на́званых.

Как один-то шел Алешенька Попович,

5 А другой-то шел Чурилушка Пленко́вич.

Как Алешенька-то шел Попович во божью́ церко́вь,

Он ко той ли ко ранней ко заутрени,

А Чурилушко Пленко́вич шел к широку́ двору́,

К широку́ двору́ да Вадихматьеву.

10 Заходил он на но́во на крылечушко,

Он дерьгал во реме́шечек семишо́лковый,

Брецял он во колечушко во серебряно.

Выбегал тут девушка служаночка,

Молодая Вадихматьева племяненка,

15 Выбегала она и спрашивала,

Открывала окошечко немножечко:

«Кто дерьгат за реме́шечек семишо́лковый?

Кто бречи́т во колечушко во серебряно?»

Тогды спрашивал Чурилушко Пле́нкович:

20 «Где твой дяденька Вадихме́тей Иванович?»

— «Мой дядюшка во божьёй церкви,

Ушел ко ранней он ко заутрени».

— «А где твоя родима де́денка?»

— «Моя де́денка во своей спаленки;

25 Затеплены лампадочки хрустальные,

Засвечены свешши да воскуя́ровы.

Она стоит, моя де́динка, богу молитсе».

— «Ты поди скажи своей де́денке,

Что пришел к ей дорогой же гось,

30 Дорогой к ней гось да старопрежной друг,

Чурилушко, — говорит, — Пле́нкович».

Тогды закрывала девушка окошечко,

Побежала к своей де́динки во спаленку,

И тогды-то она гово́рила:

35 «Ты поди-тко-се, родима де́денка,

Пришел к тебе старой-прежной друг,

Дорогой к тебе гось, —

Чурилушко, — говорит, — Пле́нкович».

Тут гасила ланпадочки хрустальные

40 И гасила свешши во́скуя́ровы,

И стречала она дорога́ гостя́,

Своего старого-прежнего друга

Чурилушку Пленко́вича,

И вела она в свою спаленку.

45 Заходил-то Алешенька Попович во божью́ церко́вь,

Становилсе он против Вадихма́тья да Ивановича:

«Стоишь ты, Вадихма́тей Иванович, богу молишьсе,

Ты не знашь, — говорит, — и не ведаешь,

Что в твоём доми деетсе, —

50 Как к твоей да к молодой жоны

Как пришел-то к ней да старопрежной друг,

Старопрежной друг — дорогой к ей гось,

Как Чурилушко-то Пле́нкович».

Тут крутёхонько собралсе

55 Вадихматей-то Иванович из божьё́й церквы́,

Как скорёхонько помчалсе к широку́ двору,

Заходил он на но́во на крылечушко,

Как дерьгал за ремё́шек семишо́лковой,

Он бречал-то во колечушко серебряно,

60 Выбегала тут девушка служаночка,

Молода, — говорит, — Вадихматьева племе́ненка.

Открывала окошечко немножечко,

Говорила она таковы слова:

«Кто, — говорит, — дерьгат за реме́шечек семишо́лковой?

65 Кто бречит во колечушко во серебряно?»

Тут сказал Вадихматей Иванович:

«Открывай-ко-се мне широки́ двери».

Убежала тут девушка служаночка,

Молода Вадихматьева племяненка,

70 Убежала она к своей де́денке.

Приходил Вадихматей Иванович,

Приходил к женину спаленку,

Приходил, он у ей и спрашивал:

«Чьи сапожки у присту́почек?»

75 — «А были, — говорит, — бабушкины деточки,

Сапожки у приступочек оставили».

— «А чья шубочка на спицецьке?»

— «А были бабушкины деточки,

Шубочку на спицецьке оставили».

80 «А чья, — говорит, — шапочка на спицецьки?»

— «А были бабушкины деточки

И шапочку на спицецьке оставили».

— «А кто у тя во мяккой во периночке?

Выходи-тко-се, детинушка незва́ной гось,

85 Как незваной гось, нечо́стован!

Ты поди-тко, детинушка, на широкой двор,

Я отрублю твою буйну голову».

(И боле всё. Верно срубил буйну голову).

158

САМАРЯНОЧКА

Жила-была молода вдова

(Где она была, место не обозначено),

Молода вдова самаря́ночка

(Самари́я — область была в прежно время).

Было у ей девять сынов — ясных соколов,

А десята была дочь, да бела́ лебедь.

5 Братья сестру возлеле́яли,

Возлеле́яли, сами и розбой ушли,

Во разбой ушли да во розбойнички,

Во носьни́, денны́ да подорожнички.

Уж как мать-то дочку да выро́стила,

10 Она выро́стила, вза́муж выдала

За того ли купца за морянина.

Они год живут, они два живут,

Они на́жили себе ма́ла детишша.

Захотелось моряночки в гости к матери,

15 Запросила она мужа моря́нина:

«Уж ты муж, ты муж да муж кормилець мой,

Ты свези-ко меня да в гости к матушке

Показать мне своё́го ма́ла детишша».

Тут как муж-то ей да не ослушалсе,

20 Он бежал тогды да на широкий двор,

Он брал-то лошадушку неезжа́лую,

Неезжа́лую брал, постухмянную

(Не ленива лошадь — хорошая),

Одевал на ей сбруду шелко́вую

И одевал на ей он уздечку серебряну,

25 Запрягал он ей в сано́чки клено́вые,

И садил он по правую руку молоду жену,

А ма́ла детишша садил во серёдыши.

Только видели его си́дучи,

А не видали его е́дучи, —

30 Только в чисто́м поли да курева́ стоит.

Вот они день едут до вечера,

Настыгает их ночка тёмная.

Становил-то морянин бело́й шатер,

Вот белой он шатер поло́тняной.

35 Привязал-то он лошадочку к столбу точёному,

К столбу точёному, к столбу золочёному,

Насыпал-то он пшеницы белоя́ровой;

Тогды ложилсе-то морянин во бело́й шатер,

Ложил моряночку-ту во праву́ руку́,

40 Ма́ла детишша во серёдыши.

Уж как не шум шумит, да не гам гамит, —

Приезжали-то тут разбойнички,

Как разбойнички, носьни́-то, денны да подорожнички.

По́ плеч голову-ту срубили у морянина,

45 Мала детишша-то убили о сыру́ землю́,

А моряночку-ту они во полон взяли́.

(Тут я петь забыла: тут я смешаюсь, не знаю, как начать).

И старшо́й у ей стал выспрашивать:

«Ты скажи-ко, скажи, моряночка,

Ты какого роду, какого племени?»

50 И вот она тут ему и рассказала:

«Как жила-то жила да заморяночка,

У ей было