Женя бросил взгляд на жену. Не обращая на него внимания, она ковырялась в мобильнике, подрыгивая ногой. Ее присутствие успокаивало, хотя порой она превращалась в невыносимую гарпию и доводила его почти до белого каления. До вчерашнего дня они практически не разговаривали. Ксеня до такой степени разозлилась за то, что он только сейчас рассказал ей про Егора и Элину, что ему пришлось раз десять назвать себя дураком. Вначале она кричала, потом, в запале, с такой силой грохнула по столу ладонью, что кружка, стоявшая на краю, скатилась на пол подстреленным зайцем.

- Ты представляешь, чего я успела надумать?! – сверкая потемневшими глазами, никак не успокаивалась она. Волосы рассыпались по плечам, щеки пылали от гнева.

- Так не надо было надумывать! – гаркнул Женя, прежде чем успел сообразить, что позиция покаянного согласия оказалась бы куда более действенной. Однако после этих слов остановить разъяренную беременную женщину не смог бы даже дипломированный миротворец.

К вечеру Ксюша немного оттаяла и снизошла до сухого «спокойной ночи», правда в постели демонстративно отодвинулась и повернулась к нему спиной. Женя чувствовал за собой вину. Он попытался представить себя на месте жены и вынужден был признать, что она вполне имеет право на него сердиться. Первое, что сделал он на следующее утро - обнял ее и попросил прощения. Искренне и осмысленно.

До вечерней тренировки оставались считанные минуты. На что-то дельное времени уже не было, и Миронов вернулся к созерцанию серого осеннего пейзажа. На стоянку, нарушая уединение скребущего лопатой дворника, въехала машина и остановилась как раз напротив окна, возле входа в школу. Автомобиль показался Жене подозрительно знакомым, и он, стараясь убедиться в своей правоте, пригляделся. Стоило ему приметить два ярких пятна за задним стеклом, как у него не осталось сомнений, - на парковке стоит Мерседес Егора. Эти декоративные подушки давным-давно болтались в машине, хотя никакого проку от них не было. Из салона со стороны пассажира выпорхнула женщина. Она захлопнула за собой дверцу и всего на секунду повернулась лицом к окну, но этого оказалось достаточно, чтобы Женя узнал в ней Элину. Ветер трепал ее волосы и шелковый шарфик на шее, рукой она придерживала расстегнутое пальто. Помахав водителю, Лина торопливо пошла к школе. Потом обернулась и оказалась в объятьях Егора. Женя услышал ее громкий смех и сжал кулаки.

- Зараза, - процедил он сквозь стиснутые зубы.

Ксюша соскользнула с дивана и подошла к мужу. Встала рядом. Мужчина и женщина на парковке целовались, не замечая ни скрежета лопаты по асфальту, ни посыпавшего с неба мокрого снега.

- Ты не вправе решать за него, - промолвила Ксения, не сводя с пары взгляда.

- Она опять поиграется с ним, этим все и закончится.

- Ты не вправе решать за Егора, - повторила Ксюша, а потом развернулась и вышла из кабинета.

Только оказавшись на улице, Макс облегченно выдохнул. На угрюмого Миронова, который всю тренировку был будто сам не свой, внимания он не обращал. Его волновала Лиза. Выглядела она спокойной, в движениях чувствовалась уверенность, и все же он боялся, что она снова сорвется. Не сорвалась. Глаза блестели решимостью, пусть даже взгляд все еще оставался потухшим. Кататься ей было тяжело, ушибы давали о себе знать при каждом резком движении, но она и слышать не хотела о том, чтобы уйти с середины тренировки. Ее твердое «нет», сказанное негромко, но безапелляционно, развеяло все сомнения. Укол обезболивающего помог справиться с болью, все остальное она оставила за пределами катка. В том числе и ненужные мысли.

Лиза шла впереди. У машины она остановилась, посмотрела вдаль, сквозь темноту, тряхнула головой. Выглядела она задумчивой, и Макс не знал, что лучше: оставить ее в покое или попробовать разговорить.

Мороз прихватил подтаявший снег, дыхание клубилось возле рта облачком пара. Он разблокировал двери, но садиться в машину Лиза не спешила. Она еще немного постояла на морозном воздухе, пряча замерзающие руки в карманах куртки, и только когда он нетерпеливо моргнул фарами, забралась в салон.

- Ты что застряла?

- Ничего, - не взглянув на него, тихо отозвалась Лиза и сделала из рукавов своеобразную муфту то ли чтобы согреться, то ли чтобы занять руки.

Ее задумчивость, граничащая с отстраненностью, нравилась Максу все меньше и меньше. И все же приставать к ней с пустой болтовней он не решился.

- Хочешь кофе?

Лиза отрицательно мотнула головой. Она избегала взгляда Макса, не смотрела ему в глаза.

До дома доехали, не обменявшись и несколькими словами. В какой-то момент Максу показалось, что его попутчица задремала, но стоило им притормозить на светофоре, как она открыла глаза. В тусклом освещении салона он видел пересекающий ее щеку порез и небольшую ссадину на скуле. Он не знал, что ее тревожит, но недосказанность так и витала в воздухе. Руки она все еще держала в рукавах куртки, и это лишало его возможности сжать ее ладонь. Тягостное молчание угнетало, и к тому моменту, когда машина остановилась возле подъезда, это ощущение только усилилось. Никто не торопился выходить на улицу. Макс ждал, Лиза не решалась начать разговор. Она все-таки вытащила руки. Фонари отбрасывали на влажный асфальт желтоватые блики, во дворе не было ни души. Лиза облизала губы и на несколько секунд опустила взгляд.

- Я возьму кое-что из вещей и поеду к себе, - вымолвила она.

Не дождавшись ответа, повернулась к Максу. Сложив руки на руле, он неотрывно смотрел в темноту. Говорила Лиза с трудом, решение она приняла уже несколько дней назад. В самое первое утро после аварии, сидя рядом с ним, спящим, думая о его словах. Неделю назад она бы многое отдала за то, чтобы их услышать, а теперь… И все-таки это оказалось труднее, чем она предполагала. Слова оставляли пустоту, сердце беспомощно трепыхалась, душа так и выворачивалась. Макс не отвечал, и от этого говорить становилось еще труднее.

- Так будет лучше. Насчет тренировок не волнуйся, я не собираюсь…

- Да плевать мне на тренировки! - оборвал ее Самойлов. Он повернулся к ней, пригвоздив ее мрачным взглядом. – Я тебя никуда не пущу. Ты мне нужна, Лиза. Ты это хотела услышать? Так я говорю: ты нужна мне.

- Не надо, - то ли улыбнулась, то ли поморщилась она, приподняв руку, словно желала отгородиться. – Мне не нужны твои одолжения.

- Это не одолжение.

- А звучит, как одолжение. – Она отстегнула ремень и, помедлив, подняла на Макса взгляд. И тут он едва не зарычал от осознания того, что все бесполезно. Ей было все равно, что он скажет, она все решила. – Как бы я тебя ни любила, Макс, жить и знать, что я тебе навязалась, я не готова. Лучше уж я буду одна, чем так.

- Лиз, не уходи. - Он предпринял последнюю попытку. Взяв ее за руки, провел по расцарапанным костяшкам, сжал холодные пальчики, нежно, бережно.

Лиза опустила веки. Неужели он не понимает, как ей тяжело?! С губ сорвалось прерывистое дыхание. Пока не стало слишком поздно, она высвободила руки и покачала головой.