Москва, декабрь 2016 года

Едва вписавшись в поворот, машина въехала на стоянку. Колеса взвизгнули, зазевавшийся дворник поспешно отпрыгнул в сторону, выронив из рук лопату и, немного придя в себя, бросил вдогонку водителю пару совсем не ласковых фраз. Макс даже не взглянул на него в зеркало заднего вида, с разгона припарковал автомобиль поближе к входу в здание и, выключив мотор, порывисто, с раздражением, дернул ремень безопасности. Отстегнуть его с первого раза, конечно же, не получилось. Нет, так нельзя. Нужно успокоиться, если он этого не сделает, ничего хорошего из тренировки точно не выйдет. Самойлов положил руки на руль, откинулся на спинку сидения и мысленно досчитал до тринадцати. Больше не получилось, потому что он плюнул на это дело, отстегнул-таки ремень и выбрался на свежий воздух.

Вчера вечером, вернувшись домой, он долго ходил по опустевшей квартире. Без Лизы было неуютно. Слишком тихо, слишком мрачно, слишком паршиво. Немытая посуда в раковине, скомканное одеяло, грязная футболка в корзине для белья, творожки в холодильнике… Все напоминало о том, что еще утром она была здесь, готовила завтрак, расхаживала по коридору в своем коротком халате. Макс честно пытался отвлечься, не думать о ней, но получалось из рук вон плохо. Напоминание самому себе о том, что она всего лишь сестра Сереги, заставило с досадой скривиться и отшвырнуть в сторону пульт от телевизора. Всего лишь…

Количество пузырьков на полке в ванной значительно уменьшилось, и все же оставалось достаточным, чтобы сбить с толку. Он смотрел на пустоту там, где еще недавно стояли баночки, и понимал, что ему становится тошно при мысли, что Лиза, возможно, уже не вернется. Прежде ему казалось, что он в жизни не запомнит всех этих пузыречков, тюбиков и флакончиков, а теперь память услужливо подсказывала, что вот тут, слева, стояла пузатая прозрачная банка с чем-то розовым, следом за ней высокий белый флакон с ромашкой на этикетке, а вот тут, возле его крема после бритья, Лизкина пенка для умывания.

Сон никак не шел. Разок Макс даже провел ладонью по той стороне постели, где последние четыре ночи спала Меркулова, со смесью досады и бессилия признаваясь себе, что ему ее не хватает. К эгоистичному желанию того, чтобы она была рядом, примешивалась тревога. Как она одна? Вдруг ей станет хуже, закружится голова, накатят воспоминания… После аварии спала она беспокойно, вертелась и вздрагивала во сне, просыпалась по несколько раз за ночь. Позавчера вечером Макс уговорил ее выпить настойку пустырника. От валерьянки она отказалась категорически.

- Я после нее хожу отупевшая, - не взяв из его рук принесенный стакан, ответила она. Принюхалась и совсем приуныла. – Даже от запаха голова тяжелая.

Пришлось выплеснуть приготовленное снадобье в раковину. По кухне тут же расползся резкий запах, и Макс вынужден был признать, что голова от этой успокаивающей травки и правда наливается свинцом. Пустырнику Лиза, впрочем, тоже не обрадовалась, хоть и отнеслась более благосклонно.

Раньше он почти не задумывался о том, каково это – каждую ночь засыпать рядом с одной и той же женщиной. Ответственность его не привлекала, да и что там, он не чувствовал к кому-либо из своих подружек глубокой привязанности. Постоянные отношения - это, как ни крути, необходимость заботиться о ком-то помимо себя, принимать заботу, делить пространство, быт, время. Все это его тяготило. Засыпать каждую ночь с одной и той же женщиной, когда можно наслаждаться свободой, ни к чему себя не обязывая. Каждую ночь… неделю… месяц… год… всю жизнь…

Макс перекатился на другую сторону постели и уткнулся носом в Лизкину подушку. Знакомый запах опьяняющим дурманом защекотал ноздри, проник в легкие. Он представил ее, сжавшуюся под одеялом, ее хрупкие плечи, беззащитный изгиб шеи, беспорядочно разметавшиеся волосы, подрагивающие реснички. Образ всплыл в мыслях легко, без принуждения. Родинка под лопаткой, змейка позвонков, синяк на плече… Незаметно для себя он успел изучить ее тело до мельчайших деталей, и сейчас они сами всплывали в памяти, рисуя в сознании тонкий силуэт.

Других не хотелось. Все в нем жадно, ревностно требовало Лизу, ее дыхания рядом, прикосновений к ее телу, упругости ее грудей под ладонями, плавного изгиба талии и бедер, мягкости волос, пахнущих фруктовым шампунем. Попытки представить вместо нее другую провалились, признанные несостоятельными в самом зародыше. Ругая себя за дурость, злясь на собственное бессилие, на Лизу и черт знает на что еще, Макс перебрался в соседнюю комнату и, устроившись на постели, зарылся лицом в уголок одеяла. Пахло Лизой.

Незаметно подкралось успокоение, в какой-то момент ему даже почудилось, что она лежит рядом, и волосы ее касаются его щеки. С этим смутным ощущением он и уснул, успев напоследок подумать, что он, верно, сошел с ума, раз валяется в постели своей партнерши, тискает одеяло и как одержимый старается поглубже вдохнуть ее запах.

Утро проникло в сознание Макса одновременно со звонком будильника. Ему показалось, что с того момента, как он уснул, прошло не больше получаса, но часы говорили об обратном. Хотя чего удивляться? Заснул он то ли очень поздно, то ли чересчур рано. Не выспавшийся и раздраженный, он поплелся в ванную. На глаза ему снова попались злополучные пузырьки и баночки, и он с трудом сдержал порыв смахнуть все без разбора на пол. Из отражения в зеркале на него тяжелым взглядом смотрел угрюмый мужик с покрытой темной щетиной физиономией, очень смахивающий на братка из сериалов про лихие девяностые. И все из-за какой-то девки!

Из дома Макс вышел раньше обычного. Убеждал себя, что просто надоело сидеть в четырех стенах, и Лиза тут совсем не при чем. Он совершенно честно собирался свернуть на перекрестке в сторону школы, но почему-то этого не сделал. Стоило принять решение, как стало будто легче. Нечего ей трястись в маршрутке и тащиться по метро. Он в состоянии позаботиться о своей женщине. Времени у него в запасе предостаточно, и даже если по пути он застрянет в паре небольших пробок, никуда она не денется.

Оказалось, что на этот счет у Лизы совершенно другое мнение. Минут пять Макс топтался под дверью ее квартиры, несколько раз звонил на мобильный, однако ничего не добился. Телефон электронным голосом опостылевшей тетки упорно сообщал, что абонент находится где-то вне зоны действия сети, а за дверью не слышалось никаких признаков жизни, кроме трели звонка, на кнопку которого он давил с периодичностью в полминуты. Дома Лизы не было, и Макс это понимал. К раздражению примешивалось уже знакомое беспокойство и… ревность. Разъедающая, острая, жгучая. А что если она вообще не ночевала дома? Пока он, как последний осел, мучился бессонницей и размышлял о сути взаимоотношений полов, Меркулова вполне могла проводить время с куда большей пользой. Не сдержавшись, он все-таки пнул дверь ногой.

В школу он гнал, как псих, пару раз проскочив зебру прямо перед укутанными в шарфы носами пешеходов. И все же тревога не отпускала. А что если Лиза не открыла дверь потому, что ей плохо? Да нет, с чего бы? Не немощная же она! Разве что голова может разболеться или закружиться…

Где-то на полдороге телефон ожил, оповещая о входящем сообщении. Абонент доступен для звонка. Тревога отступила: значит, либо была в метро, либо просто выключила мобильный. Макс ждал, что она позвонит ему, однако прошла минута, две, три, а телефон молчал. Тупая, горькая злость вскипела с новой силой, заставив его дать по газам, едва только светофор сменил цвет. Он и сам не знал, чего хочет от Лизы. Скорее всего, они просто разминулись. Черт! Да он приехал на полчаса раньше, чем она должна была выйти из дома! Он включил радио, и салон тут же наполнился звуками знакомой песни в исполнении группы «Агата Кристи».