Генерал Солиньяк написал похожий ответ, и оба они радовались, что сумели обмануть императора, как вдруг, во время осады Гаэты, к ним прибыл с поручением сын ливорнского банкира и объявил, что к его отцу явился инспектор французского казначейства в сопровождении комиссара полиции и многочисленных жандармов, приказал подать ему кассовую книгу и дал расписку на три миллиона шестьсот тысяч франков, внесенных маршалом Массена и генералом Солиньяком, добавив, что, поскольку эта сумма, принадлежащая армии, была вкладом, доверенным этим двум господам, император приказывает немедленно вернуть ее наличными или оборотными векселями, аннулируя все квитанции, выданные Массене и Солиньяку! Был составлен протокол проведенного изъятия, чему банкир, ничего, впрочем, не терявший, не смог воспротивиться.

Трудно представить себе ярость Массены при известии о том, что его состояние только что было у него отнято. Он даже заболел от этой новости, но не осмелился ничего требовать у императора, который, находясь в то время в Польше, приказал Массене приехать к нему. Вознаграждением за службу для Массены после подписания Тильзитского мира был титул герцога Риволи и рента в 300 тысяч франков, но это не утешило его после той потери, какую он понес в Ливорно. Время от времени, несмотря на свою обычную осторожность, Массена прилюдно восклицал: «О жестокий, пока я сражался за его интересы, он посмел отнять у меня те небольшие накопления, которые я поместил в банк в Ливорно!»[115]

Захват Испании вновь разжег огонь войны с Австрией. Поэтому император под угрозой новой большой войны спешно вернулся из Италии, чтобы отправиться в Германию, куда Массена прибыл раньше его. Я уже рассказывал вам о том славном участии, какое этот маршал принимал в кампании 1809 года. Чтобы вознаградить его за славное поведение и стойкость, проявленные в битвах при Эсслинге и Ваграме, император провозгласил его князем Эсслингским, пожаловав ему еще 500 тысяч франков ренты, которая добавилась к 300 тысячам франков ренты за герцогство Риволи и к 200 тысячам франков жалованья маршала и главнокомандующего. Вновь провозглашенный князь не израсходовал из тех денег ни гроша.

Кампании 1810 и 1811 годов в Испании и Португалии были последними для Массены. Я только что рассказал о них: они не были удачными. Его моральный дух упал, так что эти две кампании повредили его репутации великого генерала, вместо того чтобы увеличить его славу. «Любимый сын победы» испытал неудачи там, где мог бы и должен был бы побеждать.

Массена был худым и сухощавым, роста ниже среднего. Его итальянское лицо отличалось выразительностью. Дурными сторонами его характера были скрытность, обидчивость, суровость и скупость. Он был умен от природы. Но его полная приключений юность и низкое положение его семьи не дали ему возможности учиться, поэтому он был полностью лишен того, что мы называем образованием. Природа создала его генералом. Смелость и стойкость сделали остальное. В лучшие времена своей военной карьеры он отличался верностью взгляда, быстротой решений и никогда не пасовал перед неудачами. Старея, он из осмотрительности стал неуверенным, поскольку боялся утратить ранее завоеванную славу. Он терпеть не мог чтения, поэтому не имел никакого представления о том, что написано о теории войны. Он воевал по вдохновению, и Наполеон высоко ценил это, когда, говоря о Массене в своих «Мемуарах», писал, что тот выходил на поле боя, не зная, что будет делать: обстоятельства руководили им.

Напрасно пытались представить Массену человеком, совершенно чуждым лести, говорящим императору правду откровенно и немного резко. Под твердой скорлупой в Массене прятался хитрый придворный. Вот яркий пример.

В сопровождении множества маршалов, среди которых был и Массена, император охотился в лесу Фонтенбло. Прицелившись в фазана, Наполеон промахнулся и попал в Массену. Дробинка попала маршалу в левый глаз. Поскольку в тот момент стрелял один лишь император, он и был невольным виновником происшествия. Однако, понимая, что глаз его все равно потерян и ему нет никакого смысла указывать на того, чья неловкость оказалась причиной ранения, тем более что император будет ему благодарен, если он сумеет отвлечь внимание от его персоны, Массена обвинил в неосторожности маршала Бертье, хотя тот еще ни разу не выстрелил! Наполеон, как и все присутствующие, отлично понял тайное намерение придворного, и Массена был осыпан знаками внимания со стороны Наполеона.

Несмотря на свою великую скупость, победитель при Цюрихе отдал бы половину своего состояния за то, чтобы родиться в старой Франции, а не на левом берегу Вара. Больше всего на свете ему не нравилось итальянское окончание собственной фамилии. Говоря со своим старшим сыном, он называл его «Массен». Однако общественность не приняла такое изменение, и фамилия Массена осталась за тем, кто ее прославил.

Португальская кампания так подорвала моральный дух и физическое состояние Массены, что ему пришлось поехать в мягкий климат Ниццы на отдых и для поправки здоровья. Он провел там весь 1812 год. Но, вернувшись из своего неудачного похода в Россию, Наполеон, оказавшийся перед необходимостью использовать все имевшиеся в Европе ресурсы, подумал, что имя Массены еще могло пригодиться, особенно в Провансе, и доверил маршалу командование 8-м военным округом.

Когда в 1814 году враги вошли во Францию, Массена, в распоряжении которого, в сущности, было очень мало войск, не сделал ничего, чтобы остановить их продвижение, и 15 апреля покорился герцогу Ангулемскому, назначившему его командором ордена Святого Людовика, но его не сделали пэром Франции под тем предлогом, что, родившись за границей, Массена так и не принял французское гражданство! Как будто победы при Риволи и Цюрихе, оборона Генуи и целый ряд славных деяний во имя Франции не равны в цене бумагам, посвящающим в гражданство — и нередко за деньги — всяких интриганов-иностранцев! Оскорбление, нанесенное при этом маршалу Массене, крайне плохо подействовало на настроения в народе и армии. Подобная прискорбная мера послужила одной из причин возмущения нации против правительства Людовика XVIII и способствовала возвращению императора с Эльбы.

Наполеон высадился 1 марта 1815 года в окрестностях Канн и сразу же выступил маршем на Париж во главе примерно тысячи гренадеров своей гвардии. Неожиданность и быстрота этого маневра захватили Массену врасплох и оставили в замешательстве. Он тем не менее попытался противостоять потоку, собрав несколько пехотных полков и введя в действие национальную гвардию в Марселе и его окрестностях. Однако, узнав, что герцогу Ангулемскому пришлось покинуть страну, Массена послал своего сына к Людовику XVIII с депешей, в которой он предупреждал короля, что тот больше не должен рассчитывать на Массену. Переходя под командование императора, 10 апреля Массена приказал поднять трехцветные флаги и арестовать префекта Вара, который еще собирался сопротивляться. Подобным поведением Массена не угодил ни одной из партий и оттолкнул от себя как роялистов, так и бонапартистов. Император поспешил призвать его в Париж, где принял довольно холодно.