сможет, взглянув на воду за бортом идущего судна, довольно точно определить, сколько узлов делает корабль. Но пусть моим ответом на вопрос выступит первая часть моей реплики.

М-р Мейкон: Я собирался задать вам вопрос относительно второй части вашей реплики. Я собирался спросить, не проще ли навигатору определить скорость судна на гладкой поверхности воды, чем исследователю оценить пройденное расстояние, когда он идет через такие торосы, о которых вы говорили, то вверх, то вниз, останавливаясь для пересечения полыней и при этом пересекая иной раз одну полынью намного дольше, чем другую? Подобные эпизоды ведь имели место, не так ли?

Кэп. Пири: Я бы сказал, что это вопрос профессионализма в обоих случаях.

М-р Мейкон: Значит, вы определяете расстояние, просто полагаясь на свой профессионализм. Итак, вы прошли 133 мили за 5 маршей?..

Кэп. Пири: Мы преодолели расстояние от лагеря, где Бартлетт повернул обратно, до лагеря Джесуп за 5 маршей.

М-р Мейкон: Это 133 мили; то есть 26,6 мили в день. Вы не припомните путешествие любого исследователя, которое бы показало такой рекорд – 5 дней движения по неизведанным ледяным просторам со средней скоростью 26,6 мили в день?

В ответ был представлен документ, подготовленный Гросвенором, сравнивающий скорости Пири на дрейфующем льду и на ледяном щите Гренландии. Вывод директора Национального географического общества звучал так: «В истории полярных исследований ни у кого не было столь многочисленных и длительных путешествий по льду, как у Пири. Его скорость – это результат долгих лет тренировок, благодаря которым он приобрел огромную физическую выносливость и овладел мастерством управления нартами».

Мейкон имел шанс снова оказаться на коне, когда спросил:

Учитывали ли вы отклонения от маршрута, вызванные необходимостью обойти какой-то объект, какое-то препятствие или перейти через препятствие, оценивали ли вы как-то это расстояние?

Пири прибегнул к испытанной тактике – говорить о чем-нибудь другом:

По моим оценкам, как я уже сказал, это было – 10 миль к моей самой дальней точке [лагерю Джесуп] и 8 миль вправо; я хотел сказать «на восток», но там нет ни востока, ни запада.

Конгрессмен не развил тему, но его следующий вопрос снова имел хорошую перспективу:

На сколько раньше он [Бартлетт] прибыл туда [на корабль], чем вы?

Кэп. Пири: На четыре дня.

М-р Мейкон: Он был там четыре дня, прежде чем пришли вы?

Кэп. Пири: Четыре дня.

Читатель знает, что слова «четыре дня» – это неправда, на самом деле – «три дня». Бартлетт пришел на «Рузвельт» 24 апреля, что записано в его дневнике и зафиксировано Гудселлом, Пири появился 27 апреля.

Мейкон говорил теперь о соперничестве Пири и Кука:

Возвращаясь к расстоянию, хотел бы спросить вас: не присоединились ли вы к своим поборникам, опротестовавшим заявление Кука о том, что в арктическом поясе он проходил чуть больше 24 миль в день с легкими санями и с маленьким отрядом; а некоторые из них даже утверждали, что там невозможно идти со скоростью 24 мили в день?

Кэп. Пири: Я не припоминаю утверждения, что там невозможно пройти 24 мили за день.

М-р Мейкон: Мне сообщили, что адмирал Мелвилл назвал такую скорость абсолютно невозможной, но, когда вы вернулись и представили свой доклад, где речь шла о 26 милях в день и более, он поздравил вас с этим и не посчитал нужным извиниться перед Куком за то, что усомнился в его правдивости, когда тот сказал, что проходил 24 мили в день.

Кэп. Пири: Мне ничего об этом не известно…

М-р Мейкон: Имело место серьезное противостояние между вашими поборниками и поборниками доктора Кука касательно открытия полюса и того факта, что он представил свои доказательства, как их называют, в Копенгагенский университет. Я хочу вас спросить, не желаете ли вы ввиду этого противостояния представить ваши доказательства в ту же самую инстанцию, чтобы по ним было вынесено соответствующее заключение?