— Это не догадка, но я не могу объяснить, откуда я это знаю.Если это прикосновения, Сюзанна, то не такие, как у Джейка. Я этого не вижу, неслышу, мне это не снится. Хотя… ты веришь, что иногда мы видим сны, которые неможем вспомнить, когда просыпаемся?

— Да, — она подумала, а не рассказать ли ему о быстромдвижении глаз, об экспериментах с БДГ, о которых читала в журнале «Лук», норешила, что это сложно. Ограничилась словами о том, что, по ее убеждению, людикаждую ночь видят сны, которые не могут вспомнить.

— Может, я вижу и слышу его в этих снах, — пожал плечамиРоланд. — Но я знаю, что он пытается следовать за нами. Ему так мало известнооб этом мире, и то, что он до сих пор жив, просто чудо.

— Ты его жалеешь?

— Нет. Не могу позволить себе жалость, как не можешь и ты.

Но при этом он отвел глаза, и она подумала, что он лжет.Может, он не хотел жалеть Мордреда, но, Сюзанна в этом не сомневалась, жалел,пусть и немного. Может, ему хотелось надеяться, что Мордред на тропе, авероятность того была очень велика, и прежде всего, от переохлаждения, ноСюзанна не думала, что Роланд способен на такое. Они могли уйти от ка, но онаполагала, что кровь по-прежнему — не вода, и своей своему поневоле брат.

Однако, было и что-то еще, более мощное, чем кровные узы.Она это знала, потому что теперь тоже чувствовала Зов, и когда бодрствовала, икогда спала. Зов Темной Башни. Она думала, что они уже совсем близко. Понятияне имела, что они будут делать с ее безумных хранителем, когда, и если,доберутся туда, но вдруг осознала, что ее это и не волнует. В настоящий моментСюзанна хотела одного — увидеть Темную Башню. Войти в нее… нет, такого она ипредставить себе не могла, но увидеть? Да, вот это она себе представлялапрекрасно. И думала, что большего ей и не нужно.

2

Они медленно спускались по широкому белому склону. Ыш спешилк Роланду, чтобы тут же метнуться назад, проверить, все ли в порядке сСюзанной, а потом вновь догонял Роланда. Ярко-синие дыры иногда возникали надними. Роланд знал, что дыры эти — работа Луча, который постоянно тянул облачныйпокров на юго-восток. А в остальном небо от горизонта до горизонта затянулобелым, оно прижималось к земле, и оба знали, что все это значит. Их ждалаочередная пурга, и стрелок подозревал, что она будет самой сильной из тех, чтоим уже довелось пережить. Ветер набирал силу и влаги, висящей в воздухе,хватало для того, что онемели открытые участки кожи. Впрочем, после трех недельпути, а на вечерних привалах они часто брали в руки иголки, открытымиоставались только лоб да кончик носа. Порывы ветра поднимали длинные шлейфыснега. Шлейфы эти мчались мимо них вниз по склону, словно фантастические,трансформирующиеся на ходу балетные танцоры.

— Они прекрасны, не так ли? — спросила Сюзанна, с волокуши,в голосе слышались мечтательные интонации.

Роланд из Гплеада, не ценитель красоты (за исключениемодного случая, в Меджисе), что-то пробурчал. Он знал, что он сочтет прекраснымдля себя: надежное укрытие к тому моменту, как их настигнет снежная буря,что-нибудь существеннее, чем роща деревьев. Вот он и не поверил своим глазам,когда ветер вдруг стих и поднятый снег осел. Опустил кожаную буксирную ленту,переступил через нее, вернулся к Сюзанне (их снаряжение лежало у нее заспиной), опустился рядом с ней на колено. Укрытый с макушки до стоп в шкуры, оночень уж напоминал снежного человека.

— Как, по-твоему, что это? — спросил он ее.

Ветер поднялся вновь, еще больше усилился, поначалу скрылто, что он успел увидеть. Когда же стих, над ними открылось синее окно, накакое-то время выглянуло солнце, расцветив склон миллионами бриллиантовыхискорок. Сюзанна прикрыла глаза рукой, посмотрела вдаль. Увидела вырезанную вснегу, обращенную к ней перекладиной, букву Т. Перекладину, относительнокороткую, возможно, по двести футов в каждую сторону, отделяли от них какминимум две мили. А вот подпорка, длинная часть буквы Т, тянулась до горизонтаи исчезала за ним.

— Это дороги! — воскликнула она. — Кто-то проложил в снегупару дорог, Роланд.

Он кивнул.

— Я тоже так подумал, но хотел услышать твое мнение. И явижу кое-что еще.

— Что? У тебя глаза острее моих, и намного.

— Когда подойдем поближе, ты все увидишь сама.

Он попытался встать, но Сюзанна нетерпеливо дернула его зарукав.

— Не надо играть со мной в эти игры. Что еще ты там увидел?

— Крыши, — сдался Роланд. — Я думаю, там внизу дома. Может,даже городок.

— Люди? Ты говоришь про людей?

— Ну, дымок поднимается только над одним домом. Хотя суверенностью говорить трудно, небо очень уж белое.

Она не знала, хотелось ей встретиться с людьми или нет.Такие встречи обычно только все усложняли.

— Роланд, нам надо быть осторожными.

— Да, — согласился он и направился к буксирной ленте. Преждечем поднять ее со снега, поправил пояс-патронташ, чтобы кобура оказаласьпоближе к левой руке.

Час спустя они подошли к пересечению улицы и дороги. Егоформировал сугроб, высотой в добрые одиннадцать футов, в создании которого необошлось без использования техники. Сюзанна увидела на спрессованном снегуследы, очень уж похожие на гусеницы бульдозера. Из сугроба торчал металлическийстолб. А указатель на его вершине ничем не отличался от уличных указателей,которые она видела во многих городах, в том числе и на перекрестках Нью-Йорка.Этот указатель сообщал о том, что улица, перекладина буквы Т, называется

А вот когда Сюзанна прочитала название уходящей за горизонтдороги, сердце у нее учащенно забилось:

ТАУЭР-РОУД

Только в одном из домов, что сгрудились у Т-образногоперекрестка, теплилась жизнь. Остальные стояли пустыми, у многих крыши рухнулипод тяжестью снега. И этот дом, по левую руку от дороги, его отделяли от перекресткапримерно три четверти расчищенного участка Одд'с-лейн, явно выделялся средисоседних. С крыши регулярно счищали снег, так его оставшийся не грозил ееобрушением, от крыльца к расчищенной части улицы вела утоптанная дорожка. И изтрубы этого скособоченного, обсаженного деверьями дома поднимался дымок,прозрачно-белый дымок. Одно окно светилось масляно-желтым цветом, но именнодымок приковал к себе взгляд Сюзанны. По ее разумению, последний штрих. Ивопрос в голове вертелся только один: кто откроет дверь, когда они постучатся?Ганс или его сестра Гретель? (они были близнецами? Кто-нибудь когда-нибудьпытался с этим определиться?) А может, Красная Шапочка или Златовласка, соследами съеденной овсяной каши на подбородке?