сражались, почти не имея еды и босые. Ожидание бесперебойных поставок припасов «игнорирует важность времени, а ее абсолютно нельзя игнорировать». Если Макклеллан незамедлительно переправится через Потомак и отсечет врага от Ричмонда, то это может вынудить Ли принять решающий бой. «Мы не должны просто оттеснять южан. Если мы не сможем разбить их там, где они находятся сейчас [к западу от Харперс-Ферри], то мы никогда не разобьем их… Если не пытаться, то никогда и не победить»[1027].

Но и это обращение не смогло заставить Макклеллана двинуться с места. В течение следующих двух недель не происходило почти ничего, если не считать телеграмм Макклеллана, где он ссылался на измученных лошадей. Это вывело Линкольна из себя: «Не сочтите за назойливость, но что такого делали ваши лошади со времени битвы при Энтитеме, что измучило их?» Такой тон вызвал раздраженную реакцию Макклеллана. «Благополучие страны, — писал он жене, — требует от меня подчинения указаниям людей, которые, я уверен, не годятся мне в подметки!.. Самым верным эпитетом, которым можно наградить известную личность, будет „Горилла“»[1028]. Макклеллану в который раз изменило чувство реальности. Считая себя героем Энтитема, он ощущал себя вправе диктовать свои условия правительству. Дальше в том же письме Макклеллан заявлял: «Я настаивал на отставке Стэнтона и на том, чтобы я стал главнокомандующим вместо Хэллека. Единственным спасением для страны и для меня лично было бы избавиться от большинства этих людей»[1029].

26 октября Потомакская армия наконец стала форсировать одноименную реку, но продвигалась столь медленно, что Ли сумел преградить дорогу «синим мундирам», расположив перед ними корпус Лонгстрита, пока Джексон оставался в долине Шенандоа, угрожая флангу северян. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Линкольна; ему надоело, по его выражению, «сверлить настолько тупым сверлом». 7 ноября он заменил Макклеллана на Бернсайда[1030]. Своему личному секретарю Линкольн объяснил: «[Когда Макклеллан] под различными надуманными предлогами продолжал медлить, я начал опасаться того, что он ведет двойную игру и в действительности не хочет победы над врагом. Я решил… отстранить его от командования [если он позволит Ли затормозить наше наступление на Ричмонд]. Он позволил, и я его отстранил»[1031].

Прощание Макклеллана с армией было бурным. Некоторые офицеры угрюмо бормотали о том, чтобы «повернуть армию на Вашингтон» и «сбросить чертовых негодяев в Потомак». Однако эти разговоры ни во что не вылились, и ни в одном действии Макклеллана во время его пребывания в должности его натура не проявилась так сильно, как в его уходе. «Сплотитесь вокруг генерала Бернсайда, как вы сплотились вокруг меня, и все будет хорошо», — говорил он солдатам, пока те восторженными криками приветствовали того, кто сделал из них армию. Среди тех, кто больше всего сожалел об отставке Макклеллана, был сам Бернсайд. Будучи одним из немногих генералов Союза, кто имел на своем счету заметные успехи (прежде всего при захвате побережья Северной Каролины), Бернсайд, тем не менее, считал себя недостаточно компетентным для командования Потомакской армией. События вскоре подтвердили его правоту.

Правда, началось для него все хорошо. Вместо того чтобы продолжать двигаться строго на юг, используя для снабжения легко уязвимую железную дорогу через Манассас, он с неожиданной быстротой развернул громоздкую 110-тысячную армию к Фалмуту, расположенному напротив Фредериксберга на другом берегу реки Раппаханнок. Здесь Бернсайд рассчитывал форсировать реку и двинуться к Ричмонду под прикрытием речной флотилии, действовавшей на реках, впадавших в Чесапикский залив, и охранявшей базы его армии. Недостатком этого плана была необходимость форсировать большое количество рек, и Раппаханнок оказался лишь первой из них. Однако двигаясь быстро, два передовых корпуса Бернсайда вошли в Фалмут 17 ноября, прежде чем Ли смог перебросить туда свои войска и воспрепятствовать этому. Впрочем, в течение недели Бернсайд никак не мог построить понтонный мост; задержка произошла из-за удивительного таланта Бернсайда отдавать путаные распоряжения, а также из-за непонимания Хэллеком того, где и когда Бернсайд намерен переправиться через реку. В результате к моменту наведения понтонов большая часть 75-тысячной армии Ли сумела окопаться в холмистой местности к югу от Раппаханнока.

Ли намеревался провести здесь зиму, но в планы Бернсайда это не входило. Линкольн и общественное мнение Севера рассчитывали на наступательные действия. Поразмыслив и придя к выводу, что Ли ожидает форсирования реки севернее или южнее Фредериксберга, Бернсайд решил, что «захватит неприятеля врасплох, если переправится прямо по фронту». Если для Ли и могло быть что-либо неожиданное, то только безрассудство такого шага. Корпус Лонгстрита располагался на господствующей над Фредериксбергом возвышенности протяженностью четыре мили, а его артиллерия простреливала участок в добрых полмили открытого пространства, по которому должны были идти наступавшие. Как заметил один из артиллерийских офицеров Лонгстрита: «Когда мы начнем стрелять, на этом участке не уцелеет даже цыпленок»[1032]. Надеясь, что федералы начнут атаку именно здесь, Ли решил оказывать сопротивление форсированию противником реки, пока корпус Джексона не пройдет вверх по течению реки и не присоединится к корпусу Лонгстрита, что удлинит строй конфедератов еще на три мили.

В предрассветной тьме 11 декабря инженеры северян начали наводить три понтонных моста напротив Фредериксберга и еще три — в двух милях вниз по течению. Последние строились под прикрытием артиллерии, и задача была решена без потерь, но в самом Фредериксберге, едва только рассвело, бригада стрелков из Миссисипи, засевших в домах и одиночных окопах, начала истреблять инженерные подразделения. Федеральная артиллерия обстреливала здания (большинство жителей города были эвакуированы), но снайперы мятежников продолжали вести огонь из развалин. Три полка «синих мундиров» в конце концов переправились через реку в лодках и отбросили их после схватки в городских кварталах. Когда через Раппаханнок перешла оставшаяся армия, северяне разграбили город, разбив «мятежную» мебель, пианино, стеклянную посуду и вообще все, что они смогли найти в покинутых домах.

Для многих мародеров этот вечер стал последним в жизни. Битва при Фредериксберге 13 декабря вновь ознаменовалась доблестью рядовых солдат армии Союза и головотяпством ее генералов, в то время как к отваге защитников города добавилось и эффективное руководство боем со стороны военачальников. По замыслу Бернсайда, его левый фланг под командованием генерала Уильяма Франклина должен был атаковать правое крыло южан, где находился корпус Джексона, а правый фланг — выбить Лонгстрита с высот Мэрис-Хайтс за Фредериксбергом. Если бы Франклину удалось опрокинуть Джексона, маневр северян на правом фланге мог превратиться в настоящую атаку, но и без того сомнительный план был загублен противоречивыми письменными приказами Бернсайда Франклину, в результате чего 50 тысяч пехотинцев последнего не смогли начать наступление, когда представилась такая возможность.