Девушка улыбнулась, хотя на самом деле ощущала тревогу. Виким носил с собой яд? Он считал, что должен отдать его сестре?

Виким побежал за Балатом, а Шаллан сунула кошель в свою сумку. Она придумает позже, как уничтожить листья. Девушка вернулась к рисованию.

Вскоре ее отвлекли раздавшиеся со стороны особняка крики. Она встрепенулась, не зная точно, сколько времени прошло. Встала, прижав сумку к груди, и пересекла двор. Лозы при ее приближении дрожали и отползали, но, ускоряя шаг, Шаллан все чаще и чаще на них наступала, ощущая, как они копошатся под ногами и пытаются удрать. У окультуренных лоз природное чутье было недоразвитым.

Шаллан достигла дома, когда там вновь прозвучали крики.

– Отец! – Голос Аша Йушу. – Отец, прошу тебя!

Шаллан распахнула двери из тонких реек и вошла, шурша по полу шелковым платьем. Внутри она увидела стоявших перед отцом трех мужчин в старомодной одежде: похожие на юбки улату закрывали бедра, яркие и просторные рубашки, тонкие мантии, складками ниспадавшие до земли.

На полу на коленях стоял Йушу со связанными за спиной руками. С годами он располнел из-за всех излишеств.

– Вот еще! – вскричал отец. – Я не потерплю такого вымогательства!

– Светлорд, его кредит – ваш кредит, – спокойным, ровным голосом произнес один из незнакомцев. Он был темноглазым, хотя изъяснялся как аристократ. – Ваш сын пообещал, что вы выплатите все долги.

– Он солгал, – отрезал отец, рядом с которым стояли, держа руки на оружии, Экель и Джикс, домашние охранники.

– Отец, – прошептал Йушу, глотая слезы. – Они заберут меня…

– Ты должен был объезжать наши дальние владения! – заорал светлорд Давар. – Ты должен был проверять наши земли, а не обедать с ворами и играть с ними в азартные игры, губя наше богатство и доброе имя!

Йушу повесил голову, обмякнув в своих путах.

– Он ваш, – бросил отец и, повернувшись, понесся прочь из комнаты, словно буря.

Шаллан ахнула, когда один из мужчин вздохнул и жестом указал другим на Йушу. Они схватили ее брата. Было видно, что им не нравится уходить без денег. Йушу затрясся, когда незнакомцы потащили его прочь, мимо Балата и Викима, застывших поблизости. Снаружи Йушу взмолился о пощаде и принялся уговаривать мужчин, чтобы те позволили ему снова поговорить с отцом.

– Балат, – воскликнула Шаллан, подбегая к брату и хватая его за руку, – сделай что-нибудь!

– Мы все знали, чем закончится его страсть к азартным играм, – проворчал Балат. – Шаллан, мы ему говорили! Он не слушал.

– Он по-прежнему наш брат!

– Чего ты от меня хочешь? Где я возьму столько сфер, чтобы выплатить его долг?

Плач Йушу делался тише, по мере того как мужчины удалялись от особняка.

Шаллан повернулась и бросилась вслед за отцом, мимо Джикса, ворошившего волосы на затылке. Светлорд Давар удалился в кабинет, который был в двух комнатах от той, где все случилось; на миг она замерла на пороге, глядя на отца, сидевшего ссутулившись, в кресле у камина. Девушка вошла, миновала стол, где его ревнители – а иногда жена – заполняли бухгалтерские книги и читали ему отчеты.

Сейчас там не было никого, но книги лежали открытыми, демонстрируя жестокую правду. Заметив несколько цифр по долгам, она в ужасе поднесла руку ко рту. Шаллан помогала с малозначимыми счетами, но никогда не видела всей картины, и сейчас открывшаяся истина поразила ее. Как же их семья могла задолжать столько денег?

– Шаллан, я не передумаю, – процедил отец. – Йушу сам сложил себе погребальный костер.

– Но…

– Оставь меня! – взревел светлорд Давар, вставая.

Шаллан съежилась и отпрянула; от ужаса у нее широко распахнулись глаза и чуть не остановилось сердце. Рядом закопошились спрены страха. Он никогда на нее не орал. Никогда.

Отец глубоко вздохнул и повернулся к единственному в комнате окну. Продолжил, оставаясь спиной к дочери:

– Я не могу позволить себе такое количество сфер.

– Почему? – спросила Шаллан. – Отец, это из-за сделки со светлордом Ревиларом? – Она посмотрела на бухгалтерские книги. – Нет, все гораздо серьезнее.

– Я наконец-то обрету силу, как и весь наш дом. И сделаю так, чтобы о нас перестали шептаться; я положу конец вопросам. Дом Давар обретет истинное влияние в этом княжестве.

– Подкупив предполагаемых союзников? Деньгами, которых у нас нет?

Он посмотрел на нее – его лицо было в тени, но глаза отражали свет, будто два угля во тьме его черепа. В тот момент Шаллан ощутила исходящую от отца жуткую ненависть. Он ринулся к ней, схватил за руки. Ее сумка упала на пол.

– Я это сделал для тебя, – прорычал он, до боли крепко сжимая ее руки. – И ты будешь мне подчиняться. Я где-то допустил ошибку, позволив тебе подвергать сомнению мои действия.

Она всхлипнула от боли.

– В этом доме грядут перемены, – продолжил отец. – Со слабостью покончено. Я нашел возможность…

– Пожалуйста, перестань.

Он глянул на нее сверху вниз и как будто впервые увидел в ее глазах слезы.

– Отец… – прошептала она.

Светлорд Давар поднял голову и посмотрел в сторону своих покоев. Шаллан знала: он смотрит на душу матери. Потом он оттолкнул дочь, и та упала на пол; рыжие волосы разметались по лицу.

– Убирайся в свои покои, – рявкнул отец. – И не выходи оттуда, пока я не разрешу.

Шаллан вскочила, поспешно схватила сумку и покинула кабинет. В коридоре она прижалась спиной к стене, сбивчиво дыша, и с ее подбородка закапали слезы. Девушка думала, что все меняется к лучшему… ее отец меняется к лучшему…

Она зажмурилась. Внутри бушевали, клубились эмоции. Шаллан не могла ими овладеть.

Йушу.

«Отец выглядел так, словно и впрямь хотел причинить мне боль, – мелькнула мысль, и Шаллан содрогнулась. – Он сильно изменился». Она начала оседать на пол, обняв себя руками за плечи.

Йушу.

«Продолжай рубить шипастые ветки, сильная девочка… И проделай тропу к свету…».

Шаллан вынудила себя встать и побежала, все еще плача, обратно в пиршественный зал. Балат и Виким сидели, Минара тихонько наливала им выпить. Охранники ушли – наверное, вернулись на свой пост неподалеку от особняка.

Когда Балат увидел Шаллан, он вскочил, вытаращив глаза. Бросился к ней, в спешке перевернув чашу и разлив вино.

– Он причинил тебе боль? – вскричал брат. – Преисподняя! Я его убью! Я пойду к великому князю и…

– Он не причинил мне боль. Прошу тебя. Балат, твой нож. Тот, который отец тебе подарил.

Брат посмотрел на свой пояс:

– Зачем он тебе?

– Он стоит много денег. Я собираюсь обменять его на Йушу.