А это порождение, что не человек и не зверь, а именно див,все растет, тяжелеет, кости и мышцы приспосабливаются, вот уже тяжело носитьтакое грузное тело, опускается на четыре лапы. Со свода пещеры то и делосрываются тяжелые камни, ранят спину, и вот уже нарастает прочный панцирь, телопокрывается непробиваемой чешуей, что с каждым столетием становится все крепче,прочнее, толще.

– Ты, – проревел Див, – ты… зачем? Придонвытащил из-за спины топор.

– Ты застрял на этом свете, – крикнул он звонкимголосом. – Кости твоих братьев и сестер уже белеют по земле… как вот этикости коров!.. Как и кости твоего брата, Черного Дива!

Див смотрел исподлобья. В костяной щели, где должныпрятаться глаза, вспыхивало желтое пламя. Раздался грохот, конь задрожал ипопятился снова. Придон остановил твердой рукой, стыдно артанину отступатьперед простым рыком древнего зверя.

– Ты… – ревел Див… – ты… его убил?

– Не я, – ответил Придон. – Вас бьют везде.Люди берут этот мир себе!

Див смотрел в упор, из пасти полыхнуло легкое пламя, пошелдым.

– Ты… надеешься?..

– Да, – крикнул Придон. – И не только твоикости будут растаскивать звери!.. Скажи, где Черное Капище? Оно где-то близко,но найти не могу. Там тоже див? Я пойду и убью его, как сейчас убью тебя!

Див захохотал, из огромной пасти вылетели клубы черногодыма, а желтые языки огня выплеснулись, как жидкие молнии.

– Его? Он бессмертен!.. Я бы отправил тебя к немусразу… но я убью тебя сам…

– Попробуй, – сказал Придон.

– За брата…

– Ага, – сказал Придон, – все-таки у васчто-то еще есть к родне… Правда, и ящерицы друг за друга… Что ж, защищайся,жаба косорылая!

Он пустил коня влево, затем повернулся и промчался перед пещеройвправо. Див сделал пару шагов вперед, но остановился, оглянулся. Когда сновазамедленно повернул голову, в глубоко спрятанных глазках блеснуло понимание. Онсилен и несокрушим, но эта букашка двигается втрое быстрее.

Поймать или просто прихлопнуть непросто, а жалят эти мелкиелюдишки очень сильно. И с каждой прожитой тысячей лет все сильнее. У негопанцирь становится все прочнее, но таскать его тяжело, а люди быстро и сильножалят копьями, мечами, бьют издали стрелами.

– Ты… – прохрипел Серый Див, – все правильно…Умеешь!.. Но ты не все учел.

Придон красиво промчался на расстоянии двадцати шагов, топортускло поблескивает в сильной руке, конь вздрагивает, но послушен хозяйскойдлани. Див, не двигаясь, лишь поворачивал за ними голову, безобразный, жуткий,с висящими вдоль тела лапами, с жутким горбом.

– Что не учел?

– Что я… из Первых…

– Ну и что?

– Мой отец был из огня и света…

– Зато ты из воды и грязи, – крикнул Придон спрезрением. – И я верну тебя в грязь, в прах!

Увидел бы тебя твой родитель, мелькнуло в голове. Сам быудавил такое дитя. Все, что создано Творцом, было красивым и обязано бытькрасивым. Люди дерутся за красоту, потому что это – заповедь Творца. Человеквезде должен быть красивым, он должен жить красиво, умирать красиво, он не можетпозволить себе вот так горбиться, это оскорбляет Творца, он не позволяет себе стакой дурацкой мордой тупо водить головой, дичать, обрастать корой, панцирем,рогами и шипами.

Серый Див вытянул в сторону лапу. Придон насторожился, нодолгое время ничего не происходило, Серый Див взревел разочарованно, ужепотянул лапу к себе, двигался он еще замедленнее, и в этот миг в широкоймохнатой ладони появился сверкающий кубок.

Придон ахнул, получилось непроизвольно, слишком ужбожественный кубок, чересчур сверкает огнями, от него сияние, как от перажар-птицы. Сердце защемило от тоски и понимания, что такого кубка не видел дажеу Тулея. И вряд ли узрит на земле, это сокровище высших сил… но почему – уСерого Дива?

Див взревел мощно и гулко. Из пещеры ответило испуганноеэхо, над каменной равниной пронесся ветер, сдул пыль и перевернул кости.

– Вот оно! – сказал Див грохочущее. – Вот чтоты не учел!..

Он поднес чашу ко рту, Придон с высоты седла видел, как чашазаполнилась пурпурным вином. Но это не был перебродивший сок винограда, чтопьют тупые куявы, в чаше плескался не то жидкий рубин, не то сгустившийсяогонь, не то пламя подземных огненных рек.

Вино хлынуло в пасть, огромную, как жерло раскаленной печи.Оттуда выметнулся огонь, дым, сноп искр, Див взревел, земля содрогнулась, коньпопятился, присел на круп. Див наконец отнял чашу от пасти, взмахнул, словнохотел обнять весь белый свет…

Из чаши вылетели упругим веером красные брызги. Придонневольно пригнулся, взмах лапы Серого Дива настолько силен, что капли перелетеличерез его голову, еще в воздухе раздробились на великое множество пурпурныхкапель и падали далеко за спиной, почему-то со странным каменным стуком.

Он обернулся, инстинктивно ждал, что эти твердые комочкипокатятся, как округлые каменные бусинки, они, однако, тут же сплющивались,становились похожими на шляпки мелких грибов, быстро расширялись, поднимались.Земля вокруг зашевелилась, будто гигантские кроты выталкивают переработаннуюпочву наружу. Из разрыхлившихся конусов блеснуло металлом. Показалисьнаконечники копий, металлические шлемы, а через несколько долгих мгновений наунылой каменной равнине, отрезая ему дорогу к отступлению, уже стояли скелеты вметаллических доспехах. Ветер свистел в пустых глазницах и между ребер, но вруках мертвых воинов зловеще блестели мечи, секиры, копья.

Серый Див захохотал.

– Ну что? – произнес он грохочущим голосом. –Надеялся… на быстрость?..

– Да будь ты проклят! – сказал Придон сненавистью.

Он вертелся в седле, стараясь не выпускать из виду и СерогоДива, что вот-вот пойдет на него, расставив лапы, и этих проклятых скелетов.

– Мы, – сказал Див с ненавистью, – уже и такпрокляты!.. И ты будешь проклят.

– Не дождешься!

– Нельзя убить то; – прогремел голос Дива, –что уже убито! Они – бессмертные. Они – твоя смерть!

Скелеты задвигались, выравнивали строй. В самом деле всталиумело, выставив копьеносцев вперед, с боков прикрыв огромными щитами, а могучихвоинов с топорами поставили позади. Шелохнулись разом, двинулись на него,одинокого воина, единственного смертного…

Серый Див захохотал громко и победно. Придон соскочил сконя, хлопнул по крупу. Конь ринулся, как ужаленный змеей, проскочил в щельмежду скелетами, да те и не посмотрели в его сторону, двинулись на Придона.

Нога зацепилась о мелкий камешек, едва не упал, нелеповзмахнув руками. Див заревел громче, он давился хохотом. Горячая волна ярости стакой мощью ударила в голову Придона, что едва не разметала на куски.