«Но мужчина ли Гарольд? — усмехнулся какой-то внутреннийголос. — А я-то думал, что он всего лишь средство дойти до конца».

— Лео, послушай…

Он покачал головой, едва заметно, но определенно. Егосверкающие глаза неподвижно уставились на ее лицо.

— Ты больше не Лео?

Он кивнул.

— Ты Джо?

Снова кивок, такой же призрачный.

— Ну, хорошо. Но ты должен понять, что кто бы ты ни был, этоничего не меняет, — сказала она, пытаясь сохранить терпение. — Этот периоднаших жизней — когда мы с тобой были вместе и были предоставлены сами себе, —он уже отошел в прошлое. Ты изменился. Я изменилась. И мы не можем измениться вобратную сторону.

Но его странные глаза по-прежнему смотрели на нее, словноотрицая эти слова.

— И прекрати на меня смотреть, — резко сказала она. — Этоочень невежливо.

Теперь в его взгляде, казалось, появился легкий оттенокупрека. Он словно говорил ей, что так же невежливо бросать людей в одиночестве,а еще более невежливо лишать их своей любви, когда она все еще нужна им.

— Но ты ведь не в одиночестве, — сказала она и сталаподбирать уроненные на пол книги. — У тебя есть Ларри и Люси. Они нужны тебе, иты нужен им. Ну, по крайней мере, ты нужен Ларри, а этого достаточно, потомучто ей нужно то же самое, что и ему. Она похожа на листок копирки. Многоеизменилось в моей жизни, Джо, и не я в этом виновата. Так что перестаньшантажировать меня.

Она убрала книги в рюкзак застегнула пряжки, но пальцы еедрожали. Молчание становилось все более и более тяжелым.

Наконец она встала и надела рюкзак на плечи.

— Лео.

Она попыталась говорить спокойно и рассудительно, точно также, как она говорила с трудными учениками. Но это оказалось невозможным.

— Впрочем, дело тут не в Ларри и не в Люси, — злобно сказалаНадин. — Дело в этом старом мешке с дерьмом, так ведь? В этой глупой старухе вкачалке, которая усмехается миру своими фальшивыми зубами. Но теперь она ушла,и ты прибежал ко мне обратно. Но такие штучки у тебя не пройдут, ты слышишь? Непройдут!

Джо не произнес ни слова.

— А когда я умоляла Ларри… опустилась на колени и умолялаего… он даже ухом не повел. Он слишком был занят своей ролью крутого мужика.Так что изволь убедиться, во всем этом нет ни грана моей вины. Ни грана!

Мальчик продолжал бесстрастно смотреть на нее.

К ней стал возвращаться ее ужас, вытесняя бессвязнуюненависть. Она поднялась назад к двери и рукой попыталась нащупать ручку.Наконец ей это удалось, и она распахнула дверь, с наслаждением почувствовавволну холодного воздуха.

— Иди к Ларри, — пробормотала она. — Прощай, паренек.

Она выбежала за дверь, села на мотороллер и отправилась кГарольду. Добравшись до его дома, она немного пришла в себя. Но она знала, чтоесли она хочет сохранить душевное здоровье, ей надо покинуть Зону как можноскорее.

Двадцать пятого августа Постоянный Комитет Свободной ЗоныБоулдера организовал в аудитории Мюнцингера второй общий митинг. Митинг прошелхорошо. Сначала все спели национальный гимн, но на этот раз глаза у большинствалюдей остались сухими — это была всего лишь часть ритуала. Был избран Комитетпо учету численности населения, во главе которого была поставлена Сэнди ДюШьен.С четырьмя помощниками она немедленно стала расхаживать по аудитории, считаяголовы и записывая имена. К концу митинга под оглушительные аплодисменты оназаявила, что население Свободной Зоны к настоящему моменту насчитываетвосемьсот четырнадцать человек.

В последнем ряду Гарольд повернулся к Надин и шепнул ей наухо:

— А теперь, леди и джентльмены, праздник свободной любвиобъявляется открытым.

Она улыбнулась ему медленной, томной улыбкой, от которой унего закружилась голова.

Стью был единогласно избран судебным исполнителем СвободнойЗоны.

— Я буду стараться изо всех сил, — сказал он. — И некоторыеиз вас, кто аплодирует мне сейчас, могут позднее изменить свое мнение, когда язастану их за каким-нибудь неподобающим делом. Слышишь меня, Рич Моффат?

Последовал общий взрыв смеха. Рич, пьяный, как свинья, тожезахохотал.

— Но, на мой взгляд, у нас нет никаких причин для неприятныхпроисшествий. Основная работа судебного исполнителя заключается в том, чтобы непозволять людям причинять друг другу вред. А среди нас вряд ли найдутся такие,кто хотел бы причинить вред кому бы то ни было. И так уже пострадало слишкоммного людей. Наверное, это все, что я хотел сказать.

Публика устроила ему продолжительную овацию.

— А теперь следующий пункт, — сказал Стью, — имеющийотношение к проблеме судебного исполнителя. Нам нужно избрать пять человек вКомитет по Соблюдению Законности, а то у меня одного рука не подниметсязапереть кого-нибудь в тюрьму, если дело дойдет до этого. Какие будуткандидатуры?

— Как насчет Джаджа? — закричал кто-то.

— Да, Джадж, чертовски правильно! — закричал кто-то другой.

Шеи вытянулись в ожидании того, что Джадж поднимется с местаи согласится взять на себя ответственность в своем обычном цветистом стиле.Стью и Глен переглянулись смущенно: комитет должен был предвидеть этувозможность.

— Его здесь нет, — сказал кто-то.

— Кто-нибудь видел его? — расстроенным голосом спросила ЛюсиСванн. Ларри недовольно взглянул на нее, но она продолжала оглядывать зал впоисках Джаджа.

— Я видел его.

Заинтересованный ропот раздался вокруг когда с места всталТедди Вейзак.

— Где?

— Где это было, Тедди?

— В городе?

— Что он делал?

Тедди Вейзака передернуло от этого шквала вопросов.

Стью постучал молоточком.

— Тише, ребята.

— Я видел его два дня назад, — сказал Тедди. — Он ехал на«лендровере». Сказал, что отправляется в Денвер на денек. Но не сказал зачем.Мы перекинулись парой шуток по этому поводу. Мне показалось, что он был в оченьхорошем настроении. Вот и все, что я знаю.

Стью снова постучал молоточком.

— Очень жаль, что Джаджа здесь нет. По-моему, это былапрекрасная кандидатура, но раз его здесь нет, то какие будут еще предложения?