построения, вступает в противоречие с формой былинного стиха, что заставляет исполнителя вставлять в стих наигрышный слог (см. напев VI).

Подавляющее большинство былинных напевов Печоры имеют так называемые однострочные напевы, но, вопреки утверждению некоторых музыковедов, внутреннее членение этих напевов не является редким исключением.[106] Скорее наоборот: исключение составляют напевы без внутреннего членения. Характерно, что к последним относятся напевы, начинающиеся с неустойчивых или быстро произносимых звуков, тогда как напевы, начинающиеся с устойчивых и протяженных звуков лада, как правило, имеют внутреннее (явно выраженное или скрытое) членение на два, реже три отрезка. В отдельных случаях это членение активно подчеркивается исполнительской манерой (цезуры, дыхание, смысловые остановки), в других, даже при расчлененном напеве, — исполнитель, стремясь к непрерывности и текучести мелодии, соединяет не только полустрофы, но и строфы в одну непрерывную линию, делая смену дыхания неощутимой.

Проблема дыхания, приобретающая при непрерывном повествовании особо важное значение, решается различными исполнителями по-разному.

При так называемом «артельном» пении ведущий исполнитель просто не допевает строфу до конца, так как каданс подхватывается другим или другими исполнителями. При этом образуется своеобразная связка, соединяющая конец предыдущей строфы с началом следующей (см. напев II).

Именно это вызванное необходимостью двухголосие и породило представление о якобы распространенном в ряде районов Севера многоголосном (хоровом) исполнении былин.[107] Однако такое двухголосие является не только техническим приемом продления дыхания. Очень часто появление второго голоса при исполнении былин влечет за собой образование вариантов попевок и, в сущности, создание двухголосной редакции напева, т. е. ансамблевого исполнения, но ни в коем случае не хорового.

При одноголосном исполнении мастера-сказители, стремясь к непрерывности повествования, предпочитают подчас брать дыхание даже перед последним устоем музыкальной строфы (Т. С. Кузьмин), либо исполнять на вдохе (без определенной системы) отдельные слога и ноты (А. Ф. Пономарев). И только в напевах с ясным музыкальным членением дыхание, как уже отмечалось, берется по смысловой музыкальной цезуре.

Трудно сказать что-либо определенное в отношении так называемых типовых напевов или типовых групп, присущих отдельным исполнителям.

Так, от замечательного среднепечорского мастера Н. Ф. Ермолина (дер. Трусовская на реке Цильме) записано 6 былинных сюжетов с одним устойчивым напевом, тогда как другой талантливый сказитель из того же микрорайона (дер. Кривомежная), Л. М. Носов, исполнил две былины с различными напевами, не имеющими сходства с напевами Н. Ф. Ермолина.

Наиболее выдающиеся нижнепечорские сказители, А. Ф. Пономарев (г. Нарьян-Мар) и Т. С. Кузьмин (дер. Тельвиска), имеют свои излюбленные группы напевов. А. Ф. Пономарев исполнил 7 былин, пользуясь двумя напевами, Т. С. Кузьмин — 9 былин на три напева.

Собранные материалы подтверждают не раз уже высказанное положение о том, что былинные напевы, как правило, не прикреплены к определенным сюжетам. Можно указать лишь один весьма любопытный случай устойчивого прикрепления. Историческая песня «Кострюк», исполняемая печорскими сказителями на былинный напев, записана от четырех различных исполнителей в различных точках нижнепечорского района с одним устойчивым, прикрепленным именно к данному сюжету напевом.[108]

Каждому подлинному мастеру-сказителю присуща своя исполнительская манера, свой особый художественный почерк, свой стиль (вне зависимости от исполняемого былинного сюжета).

К сожалению, вопрос о возможно существовавших некогда в этих краях исполнительских «школах» сказителей, создавших устойчивые, передающиеся из поколения в поколение традиции, не изучен. Но что такие традиции существуют, подтверждается материалами печорских экспедиций и наблюдениями над исполнительской манерой печорских сказителей.[109]

Остановимся на наиболее выдающихся сказителях среднего и нижнего течения реки Печоры.

Н. Ф. Ермолин. Его исполнительскому стилю присуща сдержанная внутренняя эмоциональность, мягкая, ритмически хорошо организованная распевность, почти полное отсутствие импровизационного начала и вариационности. Обладая хорошим певческим голосом, он исполняет былины, если можно так выразиться, профессионально, точно с эстрады, не сбиваясь и не комментируя по ходу исполнения отдельные ситуации былинного сюжета.

Л. М. Носов — типичный представитель «искусства переживания». Его исполнение очень темпераментное, творческое, живое. Он весь отдается исполнительскому процессу, чутко реагируя на сюжетные ситуации; нередко комментирует «от себя» наиболее острые моменты. Его исполнительскому стилю присуща ритмическая острота и ярко выраженное танцевальное начало.

Т. С. Кузьмин — замечательный мастер-сказитель, обладающий огромным былинным репертуаром. Его исполнение отличается большим профессионализмом и сдержанной эмоциональностью, временами даже какой-то деловитостью.

А. Ф. Пономарев — мастер объективного повествования. Его исполнение отличается бесстрастностью и необыкновенной простотой. Он на все как бы смотрит глазами летописца. К сожалению, преклонный возраст и уже почти полное отсутствие певческого голоса сильно затрудняют исполнительский процесс.

——

Песенная традиция Печорского края мало изучена. Лишь в последнее время развертываются работы по изучению и обработке песенных материалов печорских экспедиций 1955—1956 гг.

Но даже предварительное знакомство с песенной традицией Печоры и сопоставление ее с былинной позволяют высказать ряд предположений о своеобразии того места, которое занимают печорские былины в общей песенной культуре Печорского края.

Для подавляющего большинства печорских песен характерны: узкий диапазон, элементы интонационной и ритмической импровизационности, обусловливающие иногда растянутость музыкальных фраз и стирание границ между куплетами, частое употребление бесполутоновых ладов.

Все это, как мы видели, не свойственно напевам былин. Создается впечатление, что былины представляют собой какое-то особое интонационно-ладовое образование внутри песенной культуры Печоры.

Вероятно, дальнейшая исследовательская работа над экспедиционными материалами сможет внести и внесет много нового в наши пока еще весьма относительные знания в области народного музыкального искусства русского Севера.

НОТНЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

Усть-Цилемский район

I. СТАРИНА́ ПРО СТАРА КАЗАКА ИЛЬЮ МУРОМЦА

(К тексту 35)

Трусовская.

Ермолин Н. Ф., 70 л.

Фонограмм—архив, М. 209/2

II. СТАРИНА́ ПРО ВДОВУ ПАШИНУ

(К тексту 39)

Трусовская

Ермолин Н. Ф., 70 л.

Ермолина Е. Я., 69 л.

Фонограмм—архив, М. 205/12

III. ПРО ФАТЕНА

(К тексту 41)

Кривомежная.

Носов Л. М., 76 л.

Фонограмм—архив, М. 212/1

IV. ПРО ДОБРЫНЮ

(К тексту 42)

Кривомежная.

Носов Л. М., 76 л.

Фонограмм—архив, М. 212/2

V. ПРО ДОБРЫНЮ

(К тексту 45)

Усть-Цильма.

Дуркин Т. С., 84 г.

Фонограмм—архив, М. 213/2

VI. ПЕРВОПРЕСТОЛЬНОЙ БОГАТЫРЬ ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

(Вариант текста 46)

Усть-Цильма.

Вокуев Г. В., 73 л.

Фонограмм—архив, М. 202/2