28 июля 484 г. Римский папа созвал Собор из 77 западных епископов, низложил своих легатов, отлучил их от Церкви и попутно анафематствовал патриарха Акакия. «Ты лишен священства, – писал папа в своем послании, – отлучен от кафолического общения и от числа верных. Ты не имеешь больше права ни на имя иерарха, ни на священные действия. Таково осуждение, которое налагается на тебя судом Святого Духа и властью апостольской, носителями которой мы являемся»[1115].

Получил послание папы и император. Нет сомнений, что тональность и содержание письма шокировали его: оно содержало массу упреков в адрес Зенона, который якобы дурно обошелся с папскими легатами. И указание на то, что Апостольский престол никогда не принимал в общение Петра Монга и теперь царю надлежит выбрать, с кем состоять в церковном общениии – с ним, еретиком, или главой престола апостола Петра. Уведомлялся император и о низложении Акакия, а далее содержалось жесткое увещевание, что Зенону ничего не позволительно делать в делах веры, кроме как подчинения своей воли решениям епископов. Содержались и конкретные угрозы: «Та рука, которая, изменив ход событий, возвратила тебя из изгнания для того, чтобы ты водворил мир Церкви, – может опять дать другой оборот делу, если ты, вместо мира, будешь производить смуты». Как говорят, это послание подготовил секретарь папы Геласий, вскоре сам ставший очередным Римским епископом[1116].

Едва ли, впрочем, на императора и Константинопольского патриарха это могло произвести большое впечатление, и они пришли к обоснованному выводу о том, что дело на самом деле заключается не в «Энотиконе», а в папских амбициях. То, что папа в значительной степени использовал многие поводы для того, чтобы на практике (впервые после Халкидона) ниспровергнуть его 28‑й канон, было для всех совершенно очевидно.

Поскольку Феликс желал, чтобы на Востоке поскорее узнали о низложении Акакия, апостолик опять направил своего посланца в Константинополь, который умудрился незаметно проникнуть в столицу и передать послание папы в монастырь Дия. В ближайшее же воскресенье монахи этой обители вручили Акакию отлучительную грамоту понтифика, за что были тут же задержаны и вскоре казнены. Остальные монахи подверглись тюремному заключению. В ответ Римскому папе Акакий, ощущавший свою власть не менее понтифика, вычеркнул его имя из диптихов – в результате возник церковный раскол, названный на Западе «Акакиевой схизмой», намного переживший своих создателей[1117]. Заметим, что едва ли такое наименование можно отнести к образцам точных выражений. В этом расколе без труда можно найти и другую виновную сторону – сам Рим.

Все заинтересованные лица без труда заметили, что папа анафематствует не только патриарха Акакия, но и весь Восток, поскольку все нежелающие публично отделяться от патриарха, автоматически отсечены им от церковного общения с Римом. Поэтому уже вскоре практически все восточные епископы оказались отлученными апостоликом и, в глазах Рима, еретиками. Такая сверхкатегоричная позиция казалась тем более удивительной, что в Риме осудили Акакия вовсе не за ересь, а за то, что он общался с мнимыми еретиками. И хотя часть монашества и епископата на выбор папы: либо вы со мной, либо прокляты, – выбрали первое, основная часть искренне не желала идти на поводу у понтифика[1118].

Примечательно, что при всех перипетиях жесткая, непримиримая позиция Римского папы не касалась личности императора, с которым он поддерживал переписку, хотя и позволял себе временами жесткую, непозволительную тональность. Например, в одном из писем апостолик угрожал императору Божьим гневом, прямо отмечая, что Спаситель, поставивший того на трон, непременно отберет власть у Зенона за пособничество еретикам.

Итак, «Энотикон» привел к церковному расколу с Западом в тот момент, когда политическая власть Зенона над Италией стала фикцией – в это время Теодорих Великий как раз завершал ее завоевание. Однако надежды патриарха Акакия и императора Зенона на то, что «Энотикон» немедленно принесет церковный мир на Востоке, также оказались призрачными. Хотя Петр Монг и давал клятву, что никогда не анафематствует Халкидонский Собор, но под давлением александрийских монофизитов нарушил свое обещание[1119].

Конечно, за этим последовал разрыв с ним церковного общения со стороны Антиохийской церкви, где довлели сторонники Халкидона, и нарекания от Акакия. Желая соблюсти договоренности, Монг убеждал Акакия в письмах, что факт анафематствования выдуман его врагами. Но затем, под сильнейшим давлением монофизитов, был вынужден вновь повторить свое отлучение, а затем еще раз[1120]. Как апостол Петр, он трижды отрекся от Христа. Попытки императора восстановить мир в Александрии не привели ни к чему – египетские монофизиты, желавшие убрать Монга и поставить ригориста из своей среды, не получившие удовлетворения у царя, откололись от Вселенской Церкви; они, как утратившие своего епископа, получили прозвище «акефалов» («безголовых»)[1121].

Изучая критику «Энотикона», невольно задаешься вопросом: а возможно ли было в то время принципиально победить монофизитов на церковном поприще? Как не раз отмечали, главная причина церковных нестроений заключалась именно в том, что как несторианство, так и монофизитство стало национальной религией сирийцев и коптов. Но императорский двор, впервые столкнувшийся с такой ситуацией, – в отличие от этих ересей, арианство никогда не становилось вероисповеданием какого-то определенного этноса, – не ощутил этой опасной новизны. И сколько бы правительство Зенона ни пыталось найти примиряющую формулу вероисповедания, дела не улучшались, поскольку эти попытки никак не затрагивали этнический и политический аспекты. И эти ереси существовали до тех пор, пока были живы их носители[1122].

Однако уже и из Антиохии пришли дурные вести. Как указывалось выше, еще во времена правления императора св. Льва Великого Зенон пытался обеспечить патриаршее место на Сирийской кафедре Петру Белильщику, но царь и патриарх Константинополя воспрепятствовали этому. Но во времена краткого правления Василиска Кнафей сполна реализовал выпавший на его долю шанс и стал патриархом. Откуда ему было знать, что царство его покровителя окажется столь коротким? И когда Зенон вернулся на престол, он немедленно низложил Кнафея, как пособника узурпатора, и направил в ссылку в провинцию Еленопонт.