— Выступление в поход Прокула Вергиния и Спурия Кассия, принявших консульскую власть — Вольски соглашаются подчиниться Риму, а герники начинают переговоры о мире и дружбе — Кассий, пытаясь расположить побежденные народы в свою пользу, своими действиями поднимает смуту — Решение сената о разделе земли, вынесенное на утверждение народа, гасит разжигаемый бедняками мятеж — Народ выносит Кассию обвинительный приговор — Консулы под благовидным предлогом войн пытаются успокоить возмущенную часть общества — Войны во время правления консулов Луция Эмилия и Цезона Фабия — Новыми консулами объявлены Марк Фабий и Луций Валерий — Объявление консулами нового набора войска — События в военном лагере и в самом Риме — Соперничество при выборах новых консулов. Консулами объявлены Гай Юлий и вторично Квинт Фабий

I. А после них, в семьдесят третью Олимпиаду (на которой в беге победил Астил Кротонский), когда архонтом в Афинах был Анхис, консулами стали Гай Юлий Юл и Публий Пинарий Руф[871], мужи совершенно невоинственные и потому-то, в первую очередь, получившие эту власть от народа. Против своей воли они были ввергнуты во многие великие опасности, из-за которых государство едва не было уничтожено до основания, когда в результате их правления разразилась война. 2. Ведь вышеупомянутый Марций Кориолан[872], тот самый, что был обвинен в тиранических замыслах и приговорен к пожизненному изгнанию, не смирился с несчастьем и желал отомстить врагам. Размышляя, каким же образом и с помощью какой силы это могло бы произойти, он нашел только одну равную тогда римлянам силу, а именно вольсков, если, конечно, войну с римлянами они начнут по общему решению и с разумным предводителем. 3. Таким образом, Марций полагал, что если сможет убедить вольсков принять его и поручить руководство в войне, то дело свершится у него легко, но его смущало сознание, что весьма часто в сражениях он причинял им страшные бедствия и отнимал союзные города. Все же Марций не отказался из-за величины риска от попытки, но решил отправиться навстречу самим опасностям и все, что бы ни было, от вольсков претерпеть. 4. Итак, дождавшись ночи, и притом темной, он прибыл в Анций, самый известный из городов вольсков, когда жители его ужинали. Войдя в дом могущественного человека, чье имя было Тулл Аттий, гордившегося благородством происхождения, богатством и ратными подвигами, часто руководившего всем племенем, Марций, сев у очага[873], стал умолять его о помощи. 5. Поведав же Туллу о постигших его бедствиях, из-за которых он решился обратиться к врагам, Марций просил отнестись сдержанно и милосердно к человеку, взывающему о помощи, и более не считать врагом того, кто в его власти, и не выказывать свое могущество на несчастных и униженных, памятуя о том, что людские судьбы не остаются при одних и тех же обстоятельствах. 6. «Ведь ты мог бы, — сказал Марций, — лучше всего познать это на моем собственном примере. Я, который некогда казался самым могущественным из всех в самом великом государстве, ныне, покинутый, лишенный отечества и униженный изгнанник, буду повиноваться тому, что решишь ты, мой враг. Но обещаю тебе, что столько добра сделаю вольскам, став другом вашего народа, сколько зла причинил, будучи врагом. Если же судишь обо мне как-то иначе — тотчас дай волю гневу и даруй мне скорейшую смерть, принеся в жертву молящего о помощи собственной рукой у собственного очага».

II. Однако, еще когда он произносил эти слова, Тулл, подав правую руку и подняв его от очага, заверил Марция, что ничего недостойного собственной доблести тот не претерпит, а также сказал, что испытывает чувство большой благодарности к Марцию за то, что тот пришел к нему, добавив, что одно это уже является немалой честью. Он обещал также всех вольсков, начиная со своей родины, сделать друзьями Марция и ни в одном из обещаний не обманул. 2. А по прошествии некоторого незначительного времени, посовещавшись между собой, решили мужи, Марций и Тулл, начать войну. Однако Тулл горячо желал со всем войском вольсков немедленно двинуться на Рим, пока тот был охвачен внутренней смутой и имел невоинственных правителей, а Марций полагал необходимым сначала найти благочестивый и справедливый повод для войны. Он указывал, что боги помогают во всех делах, но особенно в тех, которые касаются войн, настолько они важнее остальных и обычно имеют неясный исход. Ведь как раз тогда у римлян и вольсков случился перерыв в военных действиях и между ними имелось перемирие, а немного ранее был заключен двухлетний договор. 3. «Следовательно, если начнешь войну необдуманно и поспешно, — увещевал Марций, — то окажешься виновником нарушения договора и не получишь благосклонность божества. А если выждешь, пока это сделают они, то будешь выглядеть как человек, который обороняется и заступается за разорванный договор. Как же это может произойти и каким образом они окажутся зачинщиками нарушения договора, а мы сможем предстать начавшими войну благочестивую и справедливую — я после длительных размышлений нашел ответ. Необходимо ведь, чтобы они, будучи обмануты нами, первыми совершили противозаконное деяние. 4. Суть же этого обмана, что я до сих пор хранил в тайне, выжидая подходящий для него случай, а ныне, поскольку ты торопишься приняться за дело, вынужден раскрыть раньше срока, заключается в следующем. Римляне намереваются совершить жертвоприношения и устроить весьма пышные игры на большие средства, а посмотреть на них прибудет много чужеземцев. 5. Дождавшись данного момента, иди и ты сам и как можно больше вольсков склони пойти на это зрелище. Когда же будешь в Риме, попроси кого-либо из своих ближайших друзей отправиться к консулам и тайно сказать им, что вольски собираются ночью напасть на город и именно ради этого дела прибыли в большом количестве. И будь уверен, что если они это услышат, то уже без всяких колебаний изгонят вас из Рима и предоставят вам повод для справедливого возмущения».

III. Как только Тулл услышал это, то пришел в бурный восторг и, перенеся сроки похода, стал заниматься подготовкой войны. Когда же настало время начала праздника (причем Юлий и Пинарий уже приняли консульство), лучшая молодежь вольсков из каждого города, как предлагал Тулл, явилась посмотреть игры. Но большая часть их располагалась в священных и общественных местах, не имея пристанища в частных домах и у друзей. Когда же они бродили по узким улицам, то передвигались вместе, группами и компаниями, так что уже и слухи о них возникали по городу, и нелепые подозрения. 2. И в это время к консулам приходит