то нарастал, то стихал. Публика, как девка, капризна и всегда имеет своих фаворитов, своих героев и пасынков.

— Сэр Дерп, рыцарь Нижних Полей!.. — Громкий шум и крики.

— Сэр Троп, рыцарь Радуги!.. — Взрыв оваций, крики.

— Сэр Приш, рыцарь Восточных Отрогов!.. — Жидкие аплодисменты.

И так далее. Дошли и до Фомы, он оказался в списке между рыцарем Душистых Болот и кавалером Заснеженных Вершин, которых знали плохо и встречали соответственно, впрочем, его встретили еще хуже.

— Сэр Томп, рыцарь Белого Ключа, граф Иело!..

Вежливые жидкие аплодисменты, но с какими-то выкриками, которые Фома благоразумно не разобрал. Публика помнила его по вчерашнему бою, но графский титул, единственный среди соискателей, вызывал классовую неприязнь. Доктор тоже считал, что Фома напрасно обозначился титулом, это было слишком опасно, могли начать копать.

«Не успеют! — успокаивал его Фома. — Всего три дня и либо ты тоже поймешь, что это бред, либо мне уже будет все равно. И потом я добыл этот титул не в баре и не в будуаре, вряд ли здесь найдется такой боец, как Скарт!..» Доктор был в этом совсем не уверен…

Потом пошли Вершины, Башни, Мосты…

Черную Башню встретили неистовой бурей оваций и криков.

— Сэр Джу, рыцарь Серебряное Копье!..

Вот к Доктору зрители отнеслись гораздо благосклоннее, потому что любит народ бойцов трех типов: героев, шутов и меланхолических убийц. Доктор шутом не был, а героев было достаточно и без него. Он был типичный меланхолик, по тому, как он сближался с противником, можно было подумать, что он собирается попросить закурить или узнать время, и вдруг — нож под сердце! Публике такое нравится, она любит фокусы, тайны и блатных, которые именно так и убивают. Сэр Джу был сплошная тайна, молчит и убивает, собака!..

Отшумев за Копье, зрители снова грянули криком, да таким, что остальные рыцари закашлялись.

— Сэр Раш, рыцарь Ужас Борбума!..

Что творилось на трибунах!.. Под неистовый вой сэр Раш посмотрел на графа и показал копьем всему честному народу, кто будет его первой жертвой. Сюжет турнира лихо закручивался: уже есть обреченные!.. Вой накрывал вой, Фоме показалось, что арена взлетает, зрители восхищенно орали друг другу, что вчера Ужасу не повезло в общей схватке — бывает! — но сегодня уж он отомстит заносчивому графу.

— Кстати, вы не слыхали, что это за графство такое, где?

— Нет, а что?

— Сдается мне, что это всего лишь захудалая деревенька, где-нибудь в гнилушках, ха-ха! Где все пять жителей — сиволапые мужики, что выехав в город именуют себя графьями, ведь об их дыре никто даже не знает!

— Почему у него на щите выемки с обеих сторон? Он что специально для копья противника дыру проделал, путало?

— Пижон!

— Ох, попадет сегодня графу! Мне его даже жалко!

— А мне — нет! Выскочка!

— Они разъезжаются!..

Рыцари, под звуки фанфар, разделились на четыре группы по пять человек и, встав по краям арены, образовали квадрат. Насколько понял Фома, по приему публики, у нее было пять любимцев-героев: Раш, Троп — Радуга, Черная Башня, Белое Перо и Горный Дракон, — один меланхолик сэр Джу, и пара шутов, над которыми смеялись, но любили.

Фанфары смолкли, мальчики, разводившие рыцарей, побежали обратно в центр арены, где стояли герольды. Все теперь смотрели на главную ложу, куда один за другим поднимались рыцари Длинного Стола или Большого Круга, Фома, после свадьбы, снова в этом путался. Гордость Томбра, соратники Князя. Когда высокие гости расселись по местам, один из них поднял руку, требуя внимания и тишины, но тишина и так стояла полная, как нерасплесканная чаша.

— Старейший рыцарь Большого Круга — сэр Кортор! — провозгласили герольды, далее следовали многочисленные титулы и подвиги.

— Рыцари! — загремел мощный голос. — Сейчас на вас смотрит цвет Томбра, не посрамите отчизну грозного Ушура! Пусть ваши поединки будут честными, а помыслы чистыми! Будьте достойны высокого звания рыцаря и пусть победит сильнейший!

Что тут добавишь?.. Снова гром и овации. Это начинало утомлять. При чем здесь отчизна, гадал Фома, когда сотня бездельников от нечего делать калечит и убивает в течение трех дней себе подобных? В том, что именно себе подобных?.. Чем больше ритуалов у государства, тем больше болячек скрывается под ними… Почему же они побеждают? Объективный процесс? И необратимый?.. Но победив Ассоциацию, они лишатся опоры и сами сгинут быстрее, чем смогут что-либо понять…

Фома посмотрел на Доктора, тот чертил копьем на песке, находясь на другом краю арены. Рядом с ним, поймав взгляд графа и неправильно его истолковав, заранее наливался кровью Раш, даже панцирь раздувался.

«Чего он ужас? — пытался вспомнить Фома. — Бормана? Фурмана?..»

Герольд зачитывал условия поединков. Поединок начинался так же, как и везде, где играли в эту игру: соискатель, получивший право первого вызова, подъезжал к предполагаемому противнику и касался копьем его копья. Далее, поскольку отказ практически не предусматривался и означал только бесчестье, — следовала схватка.

Преимущество первого вызова, по жребию, имела та группа рыцарей, что стояла прямо под ложей, потом группа Фомы и самой последней — группа Доктора и Раша. Фома искренне сочувствовал томбрианцу, тот мог и не дожить до схватки с такой апоплексией, если только его не вызовут раньше.

Прозвучал сигнал и первый вызов состоялся. Фома не помнил имен этих рыцарей, но сражались они на славу, колотя друг друга нещадно и вдохновенно. Но победитель всегда один, кто-то из рыцарей, в конце концов, сник под градом ударов, а потом неловко повалился с коня. Трибуны приветствовали первого победителя.

По условиям, из двадцати участников должно было остаться пять, и всем им предстояло, как минимум, по два поединка, чтобы доказать свое право встретится завтра с рыцарями Круга. Фома в своей группе был второй, поэтому в двух последующих поединках, скорее всего, не участвовал. Его «оставляли» Рашу, вряд ли кто осмелится нажить себе такого врага, вызвав его «жертву».

Второй поединок не вызвал особого интереса. Рыцари, несмотря