епископского дворца, как Уго забросал Катерину вопросами. Русская быстрым шагом вышла на улицу Бисбе, словно торопясь попасть в таверну.

– Педро, должно быть, не справляется. Нас не было слишком долго…

– Катерина, что тебе сказала Барча?

– Ничего, – произнесла она, не оборачиваясь, – она просто плакала.

Они шли по площади Сант-Жауме, окруженные толпой. Кругом сновали писари, торговцы, и на церковном дворе яблоку было негде упасть. Уго поднял глаза на мартовское небо. Стояла чудесная погода – солнце светило, не создавая тени, но и не обжигая, как летом. На мгновение его отвлекли крики детей – они смеялись над человеком, закованным в колодки около вяза. Почему Катерина не передала ему слова Барчи? Перед тем как симулировать обморок, мавританка говорила о Рехине и Мерсе. «Не дай твари похитить жену, юную и непорочную», – предупредила Барча.

– Все эти дни, когда я был во дворце Берната… – продолжил Уго, нагнав Катерину, но та вновь ускорила шаг.

Они вышли на улицу Бокерия. Уго нежно взял Катерину за руку и остановил ее. Она вырвалась.

– Катерина, я просто хочу знать, заходил ли кто-нибудь из рабов епископа в таверну, когда меня не было. – (Услышав эти слова, Катерина прикусила губу.) – Ты рассказала о похищении Мерсе, верно?

Катерина кивнула. Первая слеза уже катилась по ее щеке. Уго все понял – поведение Барчи объяснялось тем, что она узнала о пропаже Мерсе. Но он все еще не знал, что задумала мавританка. Уго взял Катерину под руку и направился в таверну.

Как и предвидела русская, зал был набит людьми. Было много новых посетителей, – вероятно, их привлекла история о похищении. Едва Катерина вошла в таверну, ее настроение изменилось, шаг стал живым и стремительным. С одним она перекидывалась парой слов, с другим – смеялась. Стоило кому-нибудь ее окликнуть, она немедленно подходила и принимала заказ. Переходя от одного стола к другому, Катерина бросила взгляд на Уго. Винодел как вкопанный стоял посреди таверны. Наконец, оставив Катерину обслуживать гостей, он спустился в погреб, налил себе хорошего красного вина, которое выдерживал два года в деревянной бочке, и предался размышлениям. Очевидно, Барча говорила о Рехине, но что она могла знать? И зачем Рехине похищать Мерсе? Чего она хочет от его дочери? В конце концов, Рехина была ей почти как мать, она ее вырастила. Не может быть! Мавританка бредит. Два года в вонючей тюрьме любого с ума сведут, заметил Уго и налил себе еще одну чашу. Кроме того, Рехины не было в Барселоне. – по крайней мере, так сказала ему настоятельница монастыря Жункерес в день, когда он пришел сообщить Рехине об исчезновении Мерсе. Наверняка это происки врагов Берната. Дворяне без стеснения похищали женщин – и не важно, замужних или нет. Имело значение лишь желание дворянина. А Мерсе красавица. Правда, подобные случаи тотчас становились известными – дворяне никогда не скрывали своих похождений и жутко собой гордились. А если за этим и в самом деле стоит Рехина? Может быть, поэтому ее и нет в Барселоне.

– Но зачем, Рехина? Зачем? – вскрикнул Уго и швырнул чашу, метя в одну из бочек.

Катерина дождалась, пока деревянная чаша, катящаяся по полу, перестанет грохотать, и спустилась к Уго.

– Барча ничего точно не знает, – ее голос тонул в ароматах и испарениях погреба, – но она уверена, что это Рехина. Она говорит, что где бы ни была Рехина, там же будет и Мерсе.

– А как нам узнать, где Рехина? Она наверняка сидит в каком-нибудь монастыре, окруженная монашками.

– Барча узнает. И нам расскажет.

Уго посмотрел на Катерину, неподвижно стоявшую у подножия лестницы. За ее спиной ярко горели огни таверны – уловить выражение ее лица было невозможно.

– Тогда я точно останусь одна, – добавила она сиплым голосом.

Уго испуганно спросил:

– Почему ты так говоришь?

– Потому что… – проговорила Катерина, – потому что ты оставишь меня, чтобы отправиться на поиски Мерсе. И если, как думает Барча, за этим стоит Рехина, она отомстит сначала твоей дочери, а потом и тебе.

Катерина не стала ждать ответа и в слезах убежала наверх.

Спустя десять беспокойных дней, полных визитов во дворец на улице Маркет и ссор с Катериной, Уго получил новое известие о мавританке. В таверну вошли чиновник и два солдата – их прислал епископ.

– Иди с нами, – приказал чиновник виноторговцу. – А ты нет, – отмахнулся он от Катерины.

– А почему бы ей не пойти со мной? – возмутился Уго.

В ответ солдаты обнажили мечи и спрятали их только на улице.

– К чему такая грубость? – спросил Уго.

– Время не ждет, – поторопил его чиновник.

Должно быть, случилось что-то серьезное, решил Уго, следуя за провожатыми. Вскоре они пришли ко дворцу, прорвались через толпу священников в коридоре – том самом, по которому Уго всего несколько дней назад шел с Катериной и отцом Гильемом. На мгновение виноделу даже показалось, что он слышит рядом с собой учащенное дыхание Катерины. «Неужели Барча впала в экстаз?» – подумал Уго, сдерживая улыбку. Хитрая мавританка была способна обмануть любого епископа и всех клириков, какие ни есть на свете.

Они вошли в келью, снаружи охраняемую солдатами. Барча не впала в экстаз. И никого не обманывала. Мавританка вновь стала собой – упрямая и властная, она, раскинув ноги, сидела на полу в самом дальнем от двери углу под распятием. Между ее ног, прямо на полу, прижатый к животу и груди Барчи, сидел епископ Барселоны, новообращенный Андреу Бертран, вспотевший и бледный, в облачении, пропитанном мочой. Барча держала у его яремной вены острый осколок керамической тарелки, заменявший ей кинжал. Другие осколки и еда, некогда лежавшая в тарелке, были разбросаны по комнате.

– Барча, что ты делаешь? – в страхе спросил Уго, не ожидавший застать епископа в таком положении.

– Солдаты, прочь, – приказала мавританка, – за дверь, к остальным.

Епископу не было нужды подтверждать слова Барчи – одного испуганного взгляда было достаточно. Охранники подчинились.

– Ты что творишь? – недоумевал Уго.

– Сын мой, скажи своей подружке… – взмолился епископ.

– А ну заткнись.

Барча заставила епископа замолчать, ближе поднеся самодельное оружие к его горлу. По шее церковника потекла струйка крови, он закричал. Солдаты хотели рвануться на помощь своему господину.

– Стоять! – закричала мавританка. – Если не замолчишь – сдохнешь, – предупредила она епископа. – А дашь сделать дело, я отпущу тебя целым и невредимым, как я уже сотню раз тебе говорила.

– Но кто за это поручится? – не унимался епископ.

– Твой Бог, – глумливо усмехнулась Барча. – Разве Его поручительства недостаточно? Уго, сядь здесь, рядом. Скорее всего, тебе не понравится то, что