Все семеро наблюдателей склонились над какой-то схемой и, оживленно споря, принялись делать на ней пометки. Снова выдвинули полку, заглянули в отверстие и вернулись к чертежу. Наконец шест передали специалисту, чтобы тот какими-то диковинными инструментами обработал изделие изнутри. Братья перешли к следующему шесту – помощники уже установили для проверки целую дюжину. Некоторые экземпляры поражали цель с первой попытки, другие мазали, и приходилось доводить их до ума. Самый худший забраковали – не стоил хлопот. Впрочем, он вполне мог сгодиться для не требующей меткости охоты на Теней.

На проверенные шесты наносились разноцветные метки, указывающие на их боевые возможности, и какие-то таинственные загогулины.

– А знаешь, – как бы между делом заметил немногословный Масло, когда мы устроили перерыв, – Госпожа и впрямь вернула себе былые силы.

Почти никто не подозревал об этом. А подозревавшие не хотели верить.

– Сколько шестов вы собираетесь испытать?

Бросив работу, мои ребята отирались вокруг, словно детишки на ярмарке.

– Сейчас мы привезли пятьдесят, – ответил Клет, – и надеемся, что штук двадцать окажутся исправными. Вот погоди, если с этой партией все получится, мы развернемся по-настоящему. Наклепаем игрушек, какие таглиосцам и не снились.

Я легко мог вообразить, что способно проделывать это оружие с человеческими телами, однако подозревал, что основное его предназначение – не разгром таглиосских легионов. Догадка подтвердилась на следующий день.

Госпожа изъявила желание собственноручно проверить отобранные братьями двадцать шесть изделий.

Выглядела она неважно, однако некая неуловимая искра наводила на мысль, что у ее жизни есть и светлая сторона. Возможно, ей и Старику удавалось улучить время и вспомнить, что они не только Капитан и Лейтенант.

Если так, я могу только порадоваться за них.

– Превосходно, – заявила она после того, как все трубки выстрелили в сторону Вершины хотя бы раз. – А где те, что предназначены специально для ворон?

– Так ведь здесь нет ворон, – ответил Лонго, – мы установили заградительную линию, птицам и близко не подобраться.

– Хорошо. Заряди все шесты на полную мощность, я их опробую.

– У нас все на мази, – сказал мне Крутой. – Хороших шестов на шесть больше, чем мы рассчитывали, а остальные бьют не меньше чем на милю. Ох, и надерем же кой-кому задницу!

Все они, точно дети малые, радовались своим игрушкам. А пуще всех радовалась Госпожа – аж приплясывала от восторга, как пятнадцатилетняя.

Ребята уже укладывали инструменты в фургоны. Однако прицельные столы не разобрали. Их лишь развернули в другую сторону, а в тисках зажали самые мощные шесты.

Лофтус, Лонгинус и Масло ехидно посмеивались. И даже у Госпожи был такой вид… почти как у Одноглазого или Гоблина, когда кто-нибудь из них устраивал другому подлянку.

Мне все эти приготовления не нравились.

– Эй, вы что затеяли?! – спросил я, напустив на себя строгость. – А ну прекращайте…

Здесь за все происходящее отвечал я.

Не обращая внимания на мои протесты, вся компания стрелков, включая Госпожу, братьев-механиков, Масла и Крутого, собралась возле столов, подшучивая насчет возможностей самых больших шестов.

– И думать не смейте! – пытался я остановить испытателей.

Свойственники дышали мне в затылок. Мало что уразумев из услышанного и увиденного, они нутром чуяли: затевается что-то невероятное.

– Не делайте этого! – в последний раз взмолился я.

Двадцать две бамбуковые трубки разрядились почти одновременно. Чертовы стрелки проводили взглядом шары, устремившиеся к северо-западу – туда, где в моем воображении молнии растерзали тучу воронья.

Правда, теперь все происходило наяву.

Логово Душелов находилось как минимум в десяти милях от нас, но огненным шарам, чтобы преодолеть это расстояние, потребовалось не больше десяти секунд. А то и пяти. Я слишком ошалел, чтобы верно судить о времени. Дым, огонь и всякая дрянь взлетели аж на полмили в высоту, что привело компанию в еще больший раж. Госпожа и ее ребята принялись выпускать огненные шары очередями по четыре или пять зараз. Леса в отдалении буквально вскипели. Даже с такого расстояния я видел, как исполинские деревья взмывают на тысячу футов.

Я знал, что у некоторых из этих деревьев толщина чуть ли не вдвое больше моего роста. А сейчас они кувыркались и горели, как жонглерские факелы.

А упав, не гасли. Весь лесной массив превратился в горнило чудовищного вулкана.

Надо думать, в тот день погибло немало ворон. А уж Душелов точно было не до смеха.

Для людей очень многое значат ритуалы. Старик велел мне приступить к чтению выдержек из Анналов: когда-то он занимался этим сам, но с тех пор много воды утекло. Однако Капитан продолжал верить, что каждому из братьев необходимо знать длиннющую историю Отряда, в которой найдется место и для него. Костоправ даже велел командирам обучить таглиосскому всех, кто еще не говорил на этом языке, чтобы братья понимали друг друга. А то ведь и верно – что ни солдат, то диалект. Не припоминаю, чтобы в Анналах говорилось о временах, когда Отряд был столь же разноязычным.

Так или иначе, от этой работенки мне было не отмазаться. А потому я был вынужден каждые несколько дней мотаться в штаб на общее собрание.

Разбудивший меня аромат казался волшебным. Я высунулся из нашей постоянно обновлявшейся землянки и, раздувая ноздри, спросил у Тай Дэя:

– Чем это пахнет?

– Ночью дядюшка Дой добыл кабана. Так что сегодня у нас будет жареная свинина.

– Хочется верить, что и мне кусочек достанется.

– Она будет готова еще не скоро. И ты просил напомнить насчет утреннего совещания.

– Твою же мать! – Бывают совещания, на которые лучше не опаздывать. – Ладно, прибереги мою порцию.

Я мало-мальски привел себя в порядок. О душе, стрижке бороды или укладке волос не стоило и мечтать, но зато я мог ополоснуть лицо и выковырять всякую дрянь, накопившуюся между зубами. Кстати, хотелось бы знать, что станет с нашими челюстями, если мы в ближайшее время не разыщем Одноглазого? Он заговаривал от зубной боли, и эти процедуры действовали, но их требовалось повторять каждые два года. Его чары хилые, но люди, вступившие в Отряд за последнее время, не имеют даже такой защиты.

Тай Дэй с моей порцией не заморачивался – просто снял кабанчика с огня и вместе с тушей потащился за мной. От этого малого не улизнешь, как ни старайся.

Я по-прежнему ходил пешком. Дрема так и не вернул мне коня. И не вернулся сам, хотя времени прошло уже предостаточно. Он исчез, когда пересекал горы. Поиски в мире духов ничего не дали. Я опасался худшего.