Мерлин устроился на своей стороне кровати:

– И что, в этом плане у меня нет пространства для маневра? Совсем-совсем?

– Нисколько.

– Тогда все ясно. На самом деле это большое облегчение для меня. Я хотел сказать…

– Это насчет того, о чем я только что говорила?

– Я просто хотел сказать, что понимаю, как странно ты должна себя чувствовать. Мало кому доводится вернуться туда, где он побывал тринадцать столетий назад. В некотором смысле хорошо, что это было так давно. По крайней мере, мы не столкнемся ни с кем, кто жил в то время и мог бы заявить, что помнит тебя как участника дипломатической миссии.

– Это было сорок поколений назад. Некому помнить.

Мерлин подошел к иллюминатору и посмотрел на звезды, медленно кружившиеся снаружи. Там был и его корабль, осколок тьмы на фоне еще более глубокой тьмы космоса. Он подумал о любимых, отделенных от него временем и расстоянием, о том, как боль этих потерь с каждым годом становилась приглушеннее, но никогда не проходила полностью. Для него это был старый урок, который пришлось повторить много раз. Для Кряквы это, вероятно, стало первым реальным столкновением с жестокостью времени – осознание того, как далеко унес ее поток и как мало шансов пробиться сквозь его течение к лучшим, не таким жестоким временам.

– Я помню, – тихо сказал он.

Он видел ее отражение в иллюминаторе. «Тиран» скользил сквозь нее, словно наконечник стрелы. Но Кряква никак не выказала, что слышала его слова или что они хоть что-то значат для нее.

Пяти дней оказалось достаточно, чтобы подготовить Мерлина к операции по возвращению компьютера, но лишь потому, что разведданные были скудными. Бандиты прятались на астероиде под названием Мундар, ничем не примечательном комке грязи, который вращался по сложной извилистой орбите, заходя во владения и Хейвергала, и Гаффуриуса. На вожака, некоего Страксера, не было почти ничего – лишь смазанная фотография да отрывочные биографические сведения. К счастью, о самом компьютере было известно намного больше. Железный Тактик был сферическим объектом примерно четырех метров в диаметре, сверху донизу покрытым броней армейского стандарта. Он выглядел как панцирное животное, свернувшееся в шар при виде опасности. Мерлин не предвидел никаких явных сложностей: компьютер не требовал подключения к внешнему источнику энергии и должен был легко поместиться в грузовом трюме «Тирана».

А вот с его захватом дело обстояло по-другому. Военный штаб Баскина знал габариты Мундара и мог оценить состояние его укреплений, но все остальное было известно очень приблизительно. Мерлин просмотрел чертежи и переведенные документы, но попросил Баскина показать оригиналы Крякве. Он продолжал выискивать расхождения между первичными материалами и тем, что считали уместным показать ему, намеки на то, что сведения пытаются скрыть или умышленно искажают.

– Что ты так переживаешь? – спросила его Кряква на полпути к Хейвергалу, когда они сидели вдвоем в парадной каюте Баскина, над разложенными по столу документами. – Совесть грызет? Поступил не к тому работодателю?

– Не я выбирал, на чью сторону стать, – тихо сказал Мерлин. – А вы, когда продали им свирель. Кроме того, другая сторона ничуть не лучше. Такая же шайка заносчивых зануд с титулами, которым выдают указания такие же боевые компьютеры.

– То есть у тебя нет сомнений?

– Сомнений? – Мерлин положил бумаги, которые просматривал. – Да у меня столько сомнений, что они того и гляди рядами построятся. Иногда, правда, пробегает мысль, которая отличается от сомнения. Но вот что я тебе скажу. Временами приходится делать очевидные вещи. У них есть то, что мне нужно, а я могу оказать им услугу. Это просто. Не все во Вселенной – загадки.

– Тебе придется убить этих бандитов.

– У них будет возможность просто отдать товар. И я проявлю должную сдержанность. Я не хочу повредить Тактика, раз это единственное, что стоит между мной и свирелью.

– А если ты обнаружишь, что принц Баскин – кровожадный разжигатель войн?

Мерлин вдруг почувствовал себя уставшим. Он поставил локти на стол и подпер голову:

– И что я должен сказать? Эта их война не имеет никакого значения. Мне глубоко плевать, кто в ней выиграет и кто проиграет, сколько жизней она унесет. Важен лишь один простой факт – и с ним связана моя проблема: хескеры начисто уничтожат человечество, если мы им позволим. Это касается тебя, меня, принца Баскина, бандитов Страксера и каждого человека, втянутого в эту мелкую склоку на той или другой стороне. И если уничтожение человечества хескерами станет чуть менее вероятным из-за того, что умрут несколько человек, несколько придурков-наемников, которым не следовало стравливать одну сторону с другой, боюсь, я не стану о них плакать.

– Ты бесчувственный.

– Никто не любит жизнь сильнее меня, Кряква. И никто не терял больше. Ты потеряла корабль, и это плохо, но я потерял целую планету. И все эти люди, на какой бы стороне они ни стояли, умрут, если я не буду действовать. – Он вернулся к бумагам с предполагаемым видом укреплений Мундара, но ему никак не удавалось сосредоточиться. – Они ничего тебе не должны, Кряква, и ты им ничего не должна. То, что ты побывала здесь много лет назад, не имеет значения. Из этого ничего не вышло.

Кряква промолчала. Мерлин подумал, что он достучался до нее, что тема закрыта, но через несколько мгновений женщина сказала:

– Здесь что-то не так. Человек на портрете. Тот, кого они называют королем Рубленом. Я знала его. Но его звали не так.

Они приближались к Хейвергалу, проходя через кордоны из патрулей и оборонительных станций, мимо бронированных лун и минных поясов, огибая зоны патрулирования и зоны ведения боевых действий. Мерлин почувствовал, как внутри у него поднимается тошнота. За время своих странствий он видел планеты, с которыми творились вещи похуже. Зачастую намного хуже. Он видел планеты, превращенные в расплавленный шлак, или в груды руин, или в облака раскаленного пара со сложным химическим составом. Но все эти ужасы, за небольшими исключениями, совершили не люди, а силы, находящиеся за пределами человеческого разумения и контроля. Здесь же дело обстояло иначе. Кипящие океаны, изрытая кратерами поверхность, мертвые, испепеленные леса. Отравленные, удушливые остатки того, что некогда было животворной атмосферой, – все эти кошмары возникли в результате человеческих действий, когда люди схватились с людьми. Ненужное, бессмысленное преступление, жестокое и неразумное деяние, совершенное в галактике, видевшей все это в избытке.

– Гаффуриус выглядит так же? – спросил Мерлин, когда «Отвергающий» устремился к земле, а «Тиран» легко и непринужденно подстроился под его курс.

– Гаффуриус? – переспросил Баскин, и от уголков его глаз разбежались лучики морщин. – Нет. Куда хуже. У нас, по крайней мере, до сих пор есть поселения на поверхности планеты, хоть их и не много, и отдельные районы, где атмосфера еще пригодна для дыхания.

– Я бы не считал это слишком уж большим триумфом.