проглядывала белая кость, покрытая пленкой желтоватой слизи, словно стекло какого-то тусклого фонаря. От носа остался один только хрящ над двумя красными, пламенеющими дырами. Один глаз, в котором еще можно было узнать тот самый кусочек янтаря, злобно блестел, а вторую глазницу заполняла губчатая черно-коричневая масса. Нижняя губа твари провисла, а верхней не было вовсе. Я даже видел ощерившиеся зубы, торчащие из черных, покрытых язвами, десен. А на шее синеватого оттенка след из-под удавки. Если мне не изменяла память — из нескольких перевязанных пионерских галстуков…

— Такой я тебе тоже нравлюсь? — булькнуло чудовище, ухмыляясь остатками рта.

Я не мог кричать — не хватало воздуха в легких. Но когда рука, на которой кожа тоже висела лохмотьями, оказалась почти у моего горла, сработал присуще сугубо русскому человеку инстинкт — сначала бить, а потом разбираться, что к чему. Возможно, именно это спасло мне жизнь в тот момент. Не соображая, что делаю, я наотмашь ударил тварь со всей силой, на которую был способен. Раздался отвратительный хруст, что позволило мне выйти из оцепенения и побежать, просто бежать, не ведая куда, лишь изредка оглядываясь, чтобы видеть, где оно. Но бежал я недолго, ибо, обернувшись в очередной раз, я врезался во что-то большое, пусть и довольно мягкое.

— Ох! — только и вырвалось у меня.

А моим неожиданным препятствием оказался Дэнчик. Бледный, как сама смерть.

— Макс! Макс! — орал он.

— Чт… чт… что? — лепетал я онемевшими губами.

— Там Лена! Она… Она совсем с дубу рухнула! — надрывно продолжал кричать мой друг. — С ножом на меня набросилась!

Сознание было слишком затуманено, так что я даже сначала и не понял, о чем вообще речь.

— Какая, нахер, Лена? — монотонно спросил я, борясь с дрожью в голосе.

— Наша Лена! Кажется, она рассудком тронулась! Я еле отбился! — Дэнчик схватил меня одной рукой за плечо, а вторую, где виднелся свежий порез, сунул мне под нос. — Макс, тут уже совсем какая-то хрень начала твориться! Забудь все, что я говорил — нам валить нахер отсюда надо!

— Ага… — кивнул я, все еще не понимая, чего конкретно хочет от меня мой друг. Видимо, мой мозг принял решение, что с него хватит.

— Макс, ты меня хоть не пугай! — умоляющим голосом прошептал Дэнчик. — Слышишь меня?

— А это не я пугаю… — сообщил я, истерически смеясь. — Это все она. Я тут не при делах…

Бам! Щеку обожгла увесистая пощечина, аж очки с лица слетели. Не обращая на это внимания, я тряхнул черепушкой, пытаясь понять, за что мне сейчас прилетело. Слава богу, что в этот момент мой мозг снова начал функционировать. Кажется, у меня сейчас произошел второй в жизни нервный срыв. Как тогда, когда я выперся на проезжую часть. Прикольненько.

— Черт, извини, просто… Блин, чувак… — еще немного, и я рискую снова сорваться. И ведь не объяснишь даже толком.

— Мать твою, Макс, да что с тобой? — взорвался друг. — По лагерю натурально бродит слетевшая с катушек пионерка, а ты…

— На меня напала зомби-Алиса, — то спокойствие, с каким я сейчас говорил, поразило даже меня самого. И это даже никак не было связано с поиском очков в траве. Просто… так получилось.

— Чего? — ошарашенно переспросил Дэнчик.

— Чего слышал, — отвечаю.

— Какая… Чего? Макс, это шутка какая? — почему он думает, будто я шучу? Я сейчас похож на человека, который готов фонтанировать юмором? — Если ты шутишь, так и скажи, просто сейчас реально не до этого! Нам срочно к вожатой надо…

— Нет, подожди, стой, — схватил я его за рукав. Он слишком торопился. Лена? Напала на кого-то с ножом? Простите, не верю. Сюрреализм происходящего не давал покоя. Мы с Дэнчиком считай, что одновременно видели что-то, что никак не вписывается в местную картину мира. Что-то жуткое, непонятное. Чуждое настолько, насколько это возможно. Но только для этого места. Для этой реальности. Но не для других. Так-так, а кто у нас обладает возможностью взаимодействовать с другими реальностями? — То, что ты видел — эта была не Лена. Как и то, что я видел — не было Алисой. Неужели непонятно? Это Пионер, его рук дело, я уверен. Он ведь этого и добивается, хочет, чтобы мы только и мечтали, как выберемся отсюда!

Дэнчик молчал. В один момент это уже даже начало казаться немного затянутым, особенно с учетом того, что реакция была довольно предсказуемой.

— Пионер… — глаза друга зло сузились. — Поменяшь черта, что называется… Сука! Я убью этого гада!

— Конечно, мы для надежности можем пробежаться до тринадцатого домика, но я уверен, что настоящая Лена сейчас спит мертвым сном, а не ходит по лагерю, косплея Памелу Вурхиз, — откуда-то подул холодный ветер, что я аж поежился. — То существо, оно тебя, кстати, сильно задело? Прости, что не обеспокоился раньше, просто ты так мельком об этом упомянул, да и я немного не в себе был…

— А, да все нормально, — отмахнулся Дэнчик, косо взглянув на слегка кровоточащую ранку. — Не растерял еще навыки все же. Хотя, справедливости ради, мразота та тоже далеко не спецура была. Обращайся она с ножом чуточку более профессионально — глядишь, и посерьезнее бы встрял. Черт, а я ведь реально думал, что это Лена чокнулась. Хорошо, что к тебе по инерции сначала побежал, а не к Панамке, а то позору было бы… Твою мать, дай электронку свою, руки ходуном ходят! — я молча протягиваю тому сигарету и просто смотрю, как он несколько раз глубоко затягивается. — Вот собака, не помогает ни черта… Макс, зачем ему все это надо?

— Явно не ради достижения какой-то высшей цели, направленной на наше душевное благополучие, — мне казалось, это будет смешно, но ни один из нас не засмеялся. Дэнчик устремил взгляд в сторону площади. Он все смотрел и смотрел, словно ни о чем не думал, и я вдруг понял, как я все же неправильно себя повел. Почему я не сказал ему о том, что видел вчера в домике? Нам ведь вместе сейчас нужно держаться, дополнять друг друга, только так у нас есть шанс что-то решить. Но момент был уже упущен, и теперь все мои слова прозвучали бы, словно замаливание вины. При одной мысли о том, чтобы произнести это вслух, мне почему-то стало не по себе.

— Я начинаю бояться, дружище, — тонким голосом прошептал друг. — Не за себя. За них. Это ведь люди, Макс. Пусть и не такие, как мы, но разве это что-то меняет?

— Ничего. И мы защитим их, я в этом уверен, — кладу ему руку на плечо. — И