Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почти, – вздохнула Наденька и решила сменить тему. – Я видела в журнале статью про тебя и Оксану Закир. Там написано, что она твоя невеста.
– Никогда ею не была и не будет, – усмехнулся Даниил. – Мы с ней давно знакомы, встречались совсем недолго, потом расстались. Оксанка прекрасно знает, что я не собираюсь жениться и меня не интересуют серьезные отношения. За что я ее весьма ценю.
– То есть вы друзья? – осторожно уточнила Надюха, чувствуя какой-то странный холодок у сердца.
– Можно и так сказать, – неопределенно пожал он плечами. – Изредка видимся на тусовках, помогаем когда надо друг другу, например, выйти вместе в свет, если нет пары, или еще чем.
– Ты ей помог продать заимку, – напомнила Надюшка.
– Да это ерунда, просто подогнал хорошего покупателя, – допил он чай, поставил кружку на столешницу и небрежно с усмешкой добавил: – Мы его там сутки прождали.
– Подожди, – оторопела она, – ты хочешь сказать, что я уехала, а вы остались там вдвоем на сутки? – чувствуя, что ей почему-то становится страшно, тихо спросила Наденька.
– Надюш, – почувствовав ее внезапную напряженность, удивился Казарин. – Ты чего? К тебе это не имеет отношения. – И пояснил еще раз: – Мы старые знакомые, иногда спим вместе, иногда помогаем друг другу по ерунде.
– И вы там с ней спали? – непроизвольно всхлипнув, втянула в себя воздух Надюха.
– Ну, спали, и что? – искренне недоумевал Казарин.
– То есть… – поперхнулась она, кашлянула и осипшим от потрясения голосом спросила: – Ты привез меня в дом своей любовницы, занимался со мной там любовью, а потом, как только узнал, что она едет, выпроводил, а сам остался с ней?
– Звучит, как обвинение, – недовольно заметил Казарин.
– Скажи! – потребовала Надюшка.
– В твоей интерпретации получается прямо запланированный обман какой-то. Да, мы провели ночь вместе, ну и что? – все больше заводился раздражением он. – Я сплю со многими женщинами.
– Одновременно? – просипела она.
– Иногда да. И что значит: одновременно? – встал со стула, засунул руки в карманы джинсов и подошел к ней Казарин. – Мне нравится женщина, я приглашаю ее провести вместе время, мы доставляем друг другу удовольствие, и это прекрасно. Но мы оба свободные люди, и каждый может выбирать, когда и с кем ему спать.
– То есть ты хочешь сказать, что я могу заниматься сексом с кем угодно и встречаться в это же время с тобой? – сдерживая рванувшиеся к горлу слезы, чувствуя, как ее начинает мелко колотить, спросила Надя. Весь ее мир рушился, погребая ее под своими обломками.
– Ну, разумеется. Ты свободный человек и можешь встречаться с кем угодно, – растолковывал Казарин. Он вытащил одну руку из кармана, провел пальцами по щеке Нади и улыбнулся. – Ты изумительная, уникальная, очень привлекательная и невероятно соблазнительная девушка, и ты вольна спать с кем захочешь и когда захочешь. У женщин, как и у мужчин, такие же сексуальные потребности.
– Ты сейчас объясняешь мне, что у нас с тобой только просто постель и никаких иных отношений? Что ты за свободный, ни к чему не обязывающий секс? – Все сильнее и сильнее колотило Надюху, и что-то черное, страшное заползало в душу.
– Ну, разумеется, малышка. Для меня неприемлимо никакое ограничение свободы, и мне совершенно не интересен ни брак, ни так называемые отношения с непременным сохранением верности партнеру. Все это лукавство, и ничего более. – Даниил снова погладил ее по щеке.
И тут ее прорвало – слезы потекли сами собой, не слушаясь никаких приказов, как переполнившийся до краев шлюз, ее колотило, и было так плохо, так плохо…
– К чему эти истерики, Надя, перестань, – скривился Казарин.
– А ты не мог мне все это растолковать и объяснить, что тебя не интересуют никакие нормальные отношения перед тем, как затащить в постель? – дрожала всем телом и плакала, плакала она.
– Я тебя не затаскивал, – отрезал недовольно Казарин, отошел от нее и оперся бедром о столешницу, скрестив руки на груди. – Ты сама туда рвалась изо всех сил и прекрасно понимала, куда я тебя приглашаю.
– Неправда, – покрутила головой Надюшка, усиливая отрицание и даже не пытаясь утирать текущие слезы. – Я не понимала, что тебе нужен только секс, и все. Я думала, что ты влюблен в меня, увлечен мной и что у нас серьезные отношения.
– Я увлечен тобой, – пожал он плечами, – сильно увлечен, ты необычная девушка и очень интересная, мне хорошо с тобой в постели, но я никогда не говорил, что буду предан только тебе и никакой этой ерунды про верность не подразумевалось. Ты же не настолько наивная девочка, чтобы не понимать этого.
– Настолько! – крикнула она и резким движением тыльной стороной ладони вытерла слезы. – И ты прекрасно это понимал, видел и осознавал, что я ничего в твоем цинизме не понимаю и наивно верю в чувства! Видел и намеренно меня соблазнял! Очаровывал, ухаживал, как ты смотрел на меня, говорил, гулял со мной, дарил подарки – я тонула в тебе, влюблялась! А ты все это время просто играл в свои расчетливые, жестокие игры, тебе разнообразия захотелось, наивной дурочки! Девственницу попробовать!
– Я не знал, что ты девственница! – рявкнул в ответ Казарин.
А Надюха вдруг в момент перестала плакать и как-то сконцентрировалась вся, взяла себя в руки, сжалась внутренне, словно в кулачок собралась. Вытерла слезы и сказала ровным, уверенным тоном:
– Знал. Ты точно знал. Не мог не знать. Ты слишком опытный, чтобы не понимать таких вещей. – И повторила еще раз, еще более убежденно: – И знал, что я в тебя влюблюсь, если ты станешь меня соблазнять, ухаживать по-настоящему за мной. Не на деньги твои западу, не на значимость и известность, а по-честному, на всю катушку именно на тебя как мужчину, как личность. И тебе этого очень хотелось, эксперимент такой, попробовать наивную девочку.
Она прошла в ванную, умылась, стараясь не смотреть на себя в зеркало, расчесалась, заплела косу, вернулась в спальню, оделась, сложила свои вещи в сумочку, закинула ее на плечо.
– Тебя отвезти? – спокойно поинтересовался Казарин, сидевший на диване у включенного без звука телевизора.
– Спасибо, не надо, – отказалась она.
– Как хочешь.
Надя кивнула и направилась к выходу, но вдруг остановилась, а затем вернулась к Казарину и встала возле него.
– Знаешь, – сказала она каким-то совсем взрослым, чужим голосом, – мне тебя жаль. Мне очень тебя жалко.
– Ничего не перепутала? – усмехнулся Казарин, посмотрев на нее. – Это ты у нас здесь в слезах, разбитых сердцах и трагедиях глупых.
– Нет. Не перепутала, – покрутила она головой. – Ты и такие, как ты, сидите на куче дерьмовых вещей, пусть и супердорогих и элитных, но это пустышка. Вам кажется, что вы сидите на вершине мира, что вы почти боги и все познали, поняли про эту жизнь и вам все дозволено. Я знаю, я точно знаю, я училась с такими мажорами в школе, такими сволочами, которые могли запросто убить, даже не понимая, что это за гранью.