аорты – это мина замедленного действия, которая долгое время никак себя не проявляет. Поэтому нередко нам приходится работать по острому расслоению аневризмы, и это самые острые ощущения в кардиохирургии. Лишь после того, как ты сделал расслой, ты состоялся по-настоящему – говорили наши учителя.

В один из дней я уже уехал домой, как мне сообщили, что в клинику везут на Скорой молодого человека. Он почувствовал себя плохо прямо в спортивном зале: во время занятия на тренажёре ощутил резкую боль в груди, распространяющуюся на живот. Так и бывает, физическое напряжение или внезапный подъём давления и следующие за этим сильные боли, слабость, холодный пот – симптомы, характерные для многих неотложных состояний: инфаркта, внутреннего кровотечения, перфорации кишечника. Приехавшая скорая заподозрила инфаркт и прямо из фитнес-центра забрала молодого человека в кардиоблок.

Эхокардиография внесла неожиданные коррективы в тактику лечения: на экране была хорошо видна расслаивающая аневризма восходящей аорты. Что называется «в ходу». В городской больнице не оказалось кардиохирургического отделения, и перевод согласовали к нам. Я как раз подходил к дому и раскрыл сумку, чтобы достать ключи, но вместо них вытащил зазвонивший телефон. Теперь мне предстояло развернуть в пути десять человек из нашей бригады.

Кардиохирургия – это прежде всего плановая работа, в ней не предусмотрено круглосуточной дежурной службы. Но когда возникает неотложная ситуация (к счастью, это случается не так часто), мы мгновенно заканчиваем дела и движемся в сторону клиники. Каждый из своего конца города, подчинённые общей задаче. Такой «перфоманс» не раз устраивали восьмого марта, девятого мая, тридцать первого декабря, в обычную буднюю ночь и ленивое воскресенье. Ничего кроме уважения не вызывают у меня коллеги, которые раз за разом отвечают «Принято, выезжаю», и вскоре каждый оказывается на рабочем месте.

Пока мы собирались, пациента отвезли на компьютерную томографию, без этого исследования нельзя начинать операцию, все ожидающие тебя «сюрпризы» лучше предварительно увидеть на экране, чем в глубине операционной раны.

В реанимации мы оказались одновременно: пациента везли на каталке в окружении капельниц и мониторов, я заходил, пытаясь просунуть вторую руку в непослушный халат.

Заболевший был чуть младше меня, тридцативосьмилетний фактурный культурист с лёгким загаром и разноцветными татуировками. Его уже почти не мучали боли, но глаза отражали весь ужас, который он испытывал от сложившейся ситуации. Оказаться вместо спа-комплекса в реанимации кардиохирургического отделения – самое последнее, что он мог себе представить за утренней чашкой кофе.

– Андрей, я только что посмотрел вашу компьютерную томографию, её результаты достаточно тревожные.

– Там что-то с сосудом, выходящим из сердца? – спросил он с тревогой и надеждой.

– Да, у вас проблема с аортой. Судя по всему, ранее была аневризма, и теперь стенка сосуда треснула и начала расслаиваться. От этого перестал нормально работать аортальный клапан. Чтобы остановить процесс, нужно сделать большую и сложную операцию.

Я перевёл взгляд на монитор и подумал, что надо поторопиться.

Вырезать аневризму, аортальный клапан, аккуратно отделить сердечные артерии и пришить вместо этого протез аорты вместе с новым, механическим клапаном. Ну и коронарные артерии, их тоже потребуется пришить к протезу, чтобы сердце по-прежнему получало кровь.

– Всего и делов-то, – я наигранно улыбнулся, стараясь вселить надежду на лучший исход обескураженному пациенту.

– Вы планируете разрезать мою грудную клетку? – спросил Андрей.

– Да, без этого не обойтись. Кроме того, подключим вас к аппарату искусственного кровообращения и на несколько часов остановим сердце. Без этого не получится спасти вашу жизнь. Поэтому не будем терять время, если вы согласны на операцию, поставьте свою подпись, и скорее приступим к делу.

Получив юридическое согласие, я пошёл готовиться к операции, за работу принялись анестезиологи.

Но буквально через минуту ко мне в кабинет ворвалась напуганная санитарка.

– Подходите скорее, у нас клиническая смерть!

Забежав в реанимацию, я увидел реаниматолога, делающего Андрею непрямой массаж сердца. На кричащем в несколько голосов мониторе – признаки внезапной сердечной катастрофы.

Похоже, аневризма разорвалась, и сердце сдавливает излившаяся кровь. Что делать?

Единственный шанс – быстро доставить Андрея в операционную, воткнуть в трахею инкубационную трубку и, как только заработает ИВЛ, прямо на вводном наркозе грубо, через все слои разрезать кожу, в одно движение распилить грудь, вскрыть перикард и удалить сдавливающую сердце кровь. А дальше действовать по ситуации.

Решение принято, и на непрямом массаже, который теперь делает специальный аппарат по имени Лукас, мы бежим с кроватью по длинному больничному коридору.

Санитары перекладывают больного, а мы с ассистентами уже намываемся, жизнь головного мозга сейчас зависит от каждой секунды.

Быстрый разрез кожи, несколько нажатий непрямого массажа, визг пилы стернотома, вскрытие пропитанного кровью листка перикарда, и вверх вырывается фонтан крови. Тампонада действительно была, а значит, как минимум от этого осложнения у нас больной не умер, думаю я про себя.

Сердце вялое и почти не сокращается, теперь я сжимаю его рукой, совершая прямой реанимационный массаж, в это время ассистенты двумя отсосами удаляют кровь из перикарда, чтобы мы смогли оценить масштабы произошедшего.

А они оказываются катастрофическими.

Аорта представляет собой огромный синий шар, при каждом моём нажатии снизу, со стороны её задней стенки выделяется значительное количество ещё оставшейся в пациенте крови. Значит, разрыв случился сзади, и туда очень трудно добраться. Но это уже ничего не изменит, становится ясно, что расслоение распространилось вверх, на сосуды, идущие к мозгу, а гематома отслоила и сдавила коронарные артерии, и сердце прямо сейчас переносит тотальный инфаркт. Массаж сердца неэффективен и с самого начала не питает мозг. Нет возможности подключить аппарат искусственного кровообращения, нет возможности быстро восполнить несколько литров кровопотери. Мы чуть-чуть не успели, хотя даже в этом случае шансов с таким масштабным расслоением было немного.

Я советуюсь с анестезиологом и отпускаю сердце.

Зайдя в кабинет, я открыл подаренную кем-то из выписывающихся пациентов бутылку виски и налил «на три пальца».

Покачиваясь в кресле, смотрел в потолок, обдумывая особенности крепления подвесных конструкций. Когда приятное тепло разлилось по телу, вспомнился похожий случай, произошедший несколько лет назад.

Тогда точно так же на Скорой поступил молодой человек. Он умудрился терпеть сильные боли два дня, пока наконец не понял, что с его организмом что-то не так. А дальше типичная история: ЭхоКГ, на котором обнаружена аневризма восходящей аорты с признаками расслоения и двести миллилитров свежей крови в полости перикарда. Реанимобиль с проблесковыми маячками, сбор бригады, компьютерная томография, совещание кардиокоманды. В иностранных клиниках есть такое понятие – Cardio Team. Без ложной скромности заграничные кардиохирурги считают сложную операцию на сердце чем-то сродни запуска космического корабля. От каждого врача, медсестры и даже