Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ноа доехала до конца улицы, и тут вдруг вспомнила про раввина. Она остановилась, не снимая руку с переключателя передач, подумала, как быть, потом задним ходом вернулась к дому и сбегала в кухню за конвертом из Верховного суда. Прижимая конверт к груди, Ноа громко поздоровалась с мистером Френкелем. Он как раз смотрел вверх, в яркое небо. Ноа тоже посмотрела и увидела, что над ними висит вертолет, взбивая полный смога воздух.
В магазине уже грузили букеты в фургон. Невесту не волновали огромные пожары, которые никак не удавалось сдержать, акры горящих деревьев, разрушенные дома и двое пожарных, уже погибших в пламени, — свадьба в любом случае должна была пройти по плану. «Да пусть хоть конец света настанет», — сказал отец невесты, несмотря на неуместность этого выражения в момент природной катастрофы, и обещал подать в суд, если букеты не будут доставлены. Его фирма была важным клиентом для маленького цветочного магазинчика, поэтому хозяйка велела сделать все возможное, чтобы доставить букеты ранункулюса — даже не сирени, что уже и так могло задеть клиента, — в дом, где должна была пройти свадьба.
Из-под завесы папоротника Ноа окликнула ее начальница.
— Шоссе перекрыли, а Бобби еще не приехала. Поезжай с Ником, поможешь ему доставить букеты.
Ноа помогла Нику погрузить букеты в фургон. Двадцать пять для праздничного стола, плюс три больших букета в высоких вазах и букет невесты. Когда она донесла последний букет для стола до прохладного кузова фургона, в кармане у нее загудел телефон. Звонила мать, и Ноа не стала снимать трубку. Но Моника не переставала звонить, и пришлось ответить.
— Я на работе!
— Почему на работе? Леонард сказал, что ты поедешь к Берковицам!
Ноа прижала телефон к уху плечом и стала крепить натяжные шнуры, чтобы удержать вазы на месте.
— Я не звонила Берковицам. У нас тут свадьба.
— Какая еще свадьба? Кто в такое время женится?
— Слушай, мы сейчас заказ доставляем. Мне пора.
— Я все утро смотрела новости онлайн. Там говорят, что пожары…
Ноа захлопнула задние двери фургона и направилась к кабине. Ник уже запускал двигатель.
— Я тебе потом перезвоню, — сказала она, перебив мать.
— Ноа, ситуация серьезная. Не стоит тебе ездить по городу в такое время. Это небезопасно.
— Все в порядке. Здесь дороги открыты, пожары далеко. Я тебе перезвоню. Передавай привет бабушке.
— Она тебя не помнит. Вчера она думала, что я ее мать.
Ноа стало больно. Она не стала говорить то, что ей хотелось сказать — что вся их семья рассыпается на части. Вместо этого она твердо попрощалась с матерью и убрала телефон в карман, потом скинула сандалии и уперлась ногами в переднюю стенку. За окном пальмы метались по ветру. Если бы бабушка в состоянии была воспринять новости о разводе Моники и Леонарда, подумала Ноа, то испытала бы шок и гнев. Бабушка была способна на любую бурную реакцию, но вот согласиться, что все в порядке, она бы никак не могла. Может, Моника специально ждала, пока деменция не защитит ее мать от подобных новостей, чтобы им обеим не пришлось расстраиваться. А может, это хрупкость матери, ее приближающаяся смерть заставили Монику ощутить, что время уходит, а она еще не добилась от жизни того, чего хотела. Или это все Леонард затеял? Родители держались заодно, так что дочери не могли понять, кто из них затеял развод. Никто не пострадал, все получили то, что хотели. Они договорились, что больше не надо будет договариваться о том, как прожить всю оставшуюся жизнь.
В новостях продолжали обсуждать развитие пожара, кружа вокруг фактов и повторяя их снова и снова. С воздуха лили тонны воды и замедляющих пламя веществ, огонь пытались удержать в буферной зоне, люди выстроились цепочками и рубили все, что может гореть. Фургон съехал с прибрежных дорог и внезапно система кондиционирования донесла до них запах дыма. Ник выключил радио. Он работал в магазине последний месяц, а в конце июля собирался перебраться на север. Он рассказал Ноа про юрту, которую строил на участке у друга. Жить в круглом помещении без углов — это будет непривычно, сказал Ник. Свободной рукой он промотал изображения на своем телефоне до фотографии вида на далекие голубые горы, который открывался с участка друга. Ник изучал биодинамическое сельское хозяйство. Земля эта принадлежала кооперативу, который стремился к устойчивому развитию и созданию сообщества. Летом все они купались голышом в реке Юба. Ник показал Ноа фотографию бурной реки, вода в которой после шторма стала грязной. А сейчас там уже все зелено, сказал он, река течет с Высокой Сьерры, и вода прозрачная до самого гранитного дна.
Ник, наверное, не верит в брак, решила Ноа, пока они ехали к дому невесты, расположенному в холмах. Наверное, он и в моногамность не верит, считает, что это такая же устаревшая условность, как углы у зданий. Может, Моника и Леонард тоже больше не верят в моногамность? А она сама? Во что она верит? Ноа подумала о Гейбе и ощутила прилив желания, вспомнив его тело, исходивший от него запах и то, как втягивался у него живот, когда она запускала пальцы под резинку его трусов. Какое у него было лицо, когда он кончал. Сейчас, наверное, какая-то другая девушка уже успела увидеть это выражение лица, в котором смешивались удовольствие и боль. Может, та девушка из бассейна, где Гейб работал спасателем, — у нее блестящие волосы, а груди в лифчике от купальника торчат безупречными апельсинчиками, и она-то не станет колебаться, она сразу с ним переспит. Ноа представила, как Гейб целует ту девушку, и томившее ее желание превратилось в ревность и боль. Чувствуя, что краснеет, она отвернулась к окну.
В доме невесты рабочий сеткой на длинной ручке вылавливал из бассейна пурпурные цветы жакаранды. В саду построили белый шатер с прозрачными стенками, чтобы защитить гостей от солнца и ветра, и из шатра доносился стук
