— Вы хотите историю или нет?

— Разумеется.

— Могу поведать сразу три. Первая: мой предок, доблестно сразивший змея и тем приведший к покорности деревню, на самом деле напился настоя мухоморов, и бегал с мечом по деревне. Местные его скрутили. Когда его освободила дружина, он велел сжечь деревню. История вторая: великий усмиритель бунта во время той войны не покидал своего поместья. Всю работу проделал его боевой холоп.

Она замолчала.

— А что с третьей историей?

Княжна медленно подняла голову, посмотрела на него большими влажными глазами.

— Наш отец умер и я была рада. Он всю жизнь винил меня в смерти матери.

Княжна порывисто развернулась и убежала.

— Вот бес, — выругался Вадим, — и как мне теперь искать, где мои покои?

— Возможно, я смогу вам помочь?

От неожиданности Вадим вздрогнул. До него только сейчас дошло, что всё это время рядом с ним и Натальей находились двое слуг.

— Нам приказано постоянно сопровождать вас, господин.

Всё-таки пленник, напомнил себе Вадим, и пошёл ведомый своими тюремщиками.

Поднявшись наверх, он вошёл в дверь. Скромно обставленная передняя с двумя топчанами, предназначенными для слуг, в противоположной двери ещё одна дверь, за которой и располагались его покои. Надо признать, весьма достойные. Столь же роскошные, как и его прежние, в доме Эйзенхаузен, но несколько другого стиля. Строже, лаконичнее. Но и мрачнее. Должно быть, человеку, родившемуся и выросшему здесь, обстановка в доме Эйзенхаузен показалась бы безвкусной, кричащей, излишне яркой. А уж что бы сказал такой человек об усадьбе Тушково? На Вадима нахлынули воспоминания. Он разделся, лёг на кровать и погрузился в воспоминания. Его спальня, хоть и маленькая, под самой крышей, но такая уютная, даже зимой. Поле за окном, недалёкая речка, и казавшийся таинственным в детстве лес. После ужина мать провожает до двери, укладывает в кровать и целует в лоб. После задувает свечку, уходит. Когда луна полная, вот как сейчас, в комнате светло, лишь в одном углу отчего-то постоянно тень. В детстве он смотрел туда и иногда ему казалось, что там сверкают чьи-то глаза…

Вадим чуть не вскрикнул. Из дальнего угла на него смотрели чьи-то глаза. Он мигнул. Однажды, давно, когда он только переходил от детского возраста к подростковому, он решил побороть свой страх. Тогда он встал с кровати, хоть и дрожал всем телом. На негнущихся ногах подошёл к углу и взглянул спрятавшемуся там чудовищу в глаза. После этого чудовище исчезло, и больше не возвращалось. Если в тот раз получилось его прогнать, то уж сейчас тем более получится. Он, словно в детстве, поднялся на ноги, и медленно подошёл к углу. По мере приближения чудовище обретало вполне осязаемые очертания. Оно превращалось в женщину. Молодую, невысокую, черноволосую. Вадим подошёл к ней вплотную и протянул руку вперёд. В глазах женщины на мгновение вспыхнул изумрудный свет, и она тут же исчезла. Рука Вадима уперлась в стену. Он несколько раз вздохнул, повернулся, подошёл к кровати и лёг. Наверняка это шутки Валицыных. Да, это, вне всякого сомнения, они.

В нескольких тысячах шагов от него в будуаре баронессы Эйзенхаузен черноволосая зеленоглазая женщина смеялась, держа в руке бокал вина. Баронесса поджала губы.

— Госпожа Велемира, это же ребячество какое-то. В конце концов, мы занимаемся крайне серьёзными делами.

— Это вы занимаетесь серьёзными делами, а я веселюсь.

Баронесса вспыхнула.

— Успокойтесь, Инесса. Да, мы, то есть вы, я, и ещё великое множество людей занимаемся важными делами. Чрезвычайно, невероятно важными делами с высочайшими ставками. Я знаю это, и уж поверьте на слово, не хуже вашего. Но и мне над расслабиться хоть иногда. Я, вопреки расхожим слухам, обычная женщина. У меня даже мужчины бывают, в конце концов. Ладно, к делу.

— Как он?

— Покушал уже да и спит себе ваш обожаемый сыночек.

Баронесса совладала с собой. Расправила плечи и взглянула в глаза сидящей напротив женщине. Та выдержала взгляд, допила вино и поставила бокал. Немного подалась вперёд и произнесла:

— Рада снова видеть прежнюю Инессу Эйзенхаузен. Жаждущую власти и готовую за это платить. Итак, вернёмся к обсуждению дела. Мой господин выслушал ваш доклад, и распорядился о следующем….

Глава 8

Утром Вадим проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим, спустился в столовую в сопровождении двух слуг, по-прежнему следовавших за ним по пятам, и там застал Наталью Валицыну. За завтраком они вели типичную салонную беседу ни о чём. Княжна продолжала притворяться дурочкой, но смотреть на неё было приятно. Вадим совсем уже было забыл о том, что он находится здесь на положении почётного пленника, когда в столовую вошел слуга и объявил, что князь Михаил ожидает его в своём кабинете. Вадим вежливо попрощался с княжной и пошёл за слугами.

— Со мной теперь всегда будут ходить двое ваших соглядатаев, притворяющихся слугами? В баню тоже со мной будут ходить? — с порога пошёл он в атаку на князя.

— Вы умеете менять облик. Потому вас и сопровождают двое моих людей, а то прикинитесь ещё кем-нибудь, мной, например, да и охранить вас они смогут, — парировал князь, — Да вы садитесь, Вадим Егорович, не стесняйтесь

— Ваши держиморды не спасут меня от чар баронессы Эйзенхаузен.

— О какого рода чарах мы сейчас говорим? Если они амурного характера, тут, боюсь, я бессилен. С любыми другими можно разобраться.

— Она наложила на меня какое-то удушающее проклятие. Если не будет время от времени его ослаблять, я попросту задохнусь.

Князь положил на столешницу книгу, которую читал до этого и потёр переносицу.

— Вадим, вы хорошо разбираетесь в тёмной магии?

— Лишь в тех её разновидностях, которые практикуют мои соседи.

— А о стихийной магии что знаете?

— Есть четыре разновидности. Огонь, Вода, Воздух и Пламя.

Князь повернул руку ладонью кверху, на ладони вспыхнуло пламя.

— Я маг Огня. Однако, это вовсе не значит, что я не способен заморозить, вызвать ветер, наколдовать немного воды. Если займусь магией стихии неродной моей семье, она будет слаба, но она будет. А вот вы неспособны к стихийной магии в принципе, равно как и я — к тёмной.

— К чему эти прописные истины?

— К тому, что только тёмный маг, к тому же родом из глухой провинции мог поверить в такое заклятие, которым вас баронесса напугала. Ничего подобного просто не существует.

— Я вам не верю.

— Ну и зачем мне врать?

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Вадим рассудил, что князю действительно нет смысла врать. Он явно зачем-то нужен князю, так что примем его