я вытащил запонку, та полыхнула дивным сиянием голубого природного турмалина. Женщина только фыркнула и туго перетянула руку жгутом. Проткнула руку острой булавкой и споро набрала кровь. Зеленоватую как и всегда у драконов. — Это что надо было сожрать, чтобы так?

— Он говорил, что пьет холодную ртуть.

— Помер бы уже. Такой цвет способен дать только мышьяк, вроде. И то если употреблять каждый день понемногу. Одевайтесь, цацку свою не забудьте. И пройдёмте в соседний кабинет.

Невзрачный сосуд, укутанный в прозрачную пленку опустошенного рыбьего пузыря. Что? Невиданный позор! Меня, барона, заставили помочиться в сосуд на глазах у лекарки! У женщины! Позор! Повезло ещё, что на мне был длинный сюртук, удалось хоть как-то прикрыть стыдное место. Чертов Эмиль! В какой поистине жуткий мир он меня заманил! Здесь нет черни, нет рабства. Но черти их разбери! Если так можно поступить с бароном, со мной, то как могут здесь поступить с моим крохой, с ребенком? Зачем я только вышел из дома? Как додумался отпустить Джошуа на прогулку? Идиот! Кретин!

— Вам плохо? — бросилась ко мне женщина, — не расплещите! Черт! Сюда ставьте. На стол. И выйдите в коридор. Пусть продышится. Скорой нам дожидаться ещё только здесь не хватало!

Сижу, спрятав лицо за раскрытой ладонью. Стыд пробрал до самых костей, конвоиры смилостивились и принесли воду в прозрачной бутыли.

— Может, полегчает?

— Благодарю, я не испытываю жажды.

Женщина вышла в коридор растрёпанная и немного нервная.

— Следов веществ нет. Техника с ума посходила. Выдает, что это не кровь и не моча. Забирайте, не наш клиент.

— И куда его? На улицу вот такого выпустить?

— Родственников ищите. На руки сдайте, пусть они разбираются. В дурку его не положат, не буйный же.

— Барон, у вас есть родня? — задали тот вопрос, которого я боялся. Уже представляя, как сына потрошат на драгоценную шкуру. Хоть и безоборотный, но все же дракончик.

— У меня нет никого в этом мире!

— Совсем? Может, друзья есть? Знакомые? Ну не тащить же тебя в участок?

— Друг есть. Один.

— А номер друга ты знаешь?

— Допустим.

— Диктуй.

Эмиль на Землю, судя по всему, ещё не вернулся. Стражи после короткого совещания повезли меня в узилище. Думали, я поверю, что они готовы отпустить меня на свободу, стоит сообщить номера или адреса других членов моей семьи. Ну уж нет, кто как не я поистине искушен в интригах. На такую глупость ни за что не куплюсь. Сирена продолжила оглашать город диким воем. Странно, но на крыше я ее не заметил. Может быть, нечисть помогает крутить колеса?

— Вылезай, несчастье.

— Простите за нескромный вопрос. Но где сирена?

— Где кто?

— Прекрасная нечисть?

— В участке тебя дожидается. Там нечистых на руку красоток уже до одури, должно быть, об эту пору.

Стальная дверь, открывающая путь в преисподнюю, подсвечена потусторонним белесым сиянием. Люди, похожие на жалкие тени живых, полупрозрачные и серые что одеждами, что цветом лица, да, наверно, и душами снуют туда и обратно. Ни один человек из бывших заключённых в этой темнице не вышел наружу при мне, здесь не мелькает счастье в глазах. Только тьма полонит сердца и души тех, обречённых служить этому месту. Я зябко поежился, ощущая себя в преддверии личного ада. Сбежать не пытаюсь, погоня за мной, скорей всего, будет успешной, слишком много в этом городе стражей, да и не затеряться так просто дракону среди людей. Как-то же меня выследили, распознали мою звериную суть.

Выпрямил спину, скинул с лица отражение того смятения, что торжествует в душе. Если идти навстречу пыткам, если шагать в преисподнюю, то только так, с гордо поднятой головой. С телом моим они могут поступить как угодно, но душу и честь дракона не удастся сломить никому.

— Проходи, не задерживай. Павлов, придержи дверь, господину барону! Нервно мигает светильник под потолком, будто среди ламп у одной сдали нервы, густой запах пота и страха, добротная форма стражей, удивительная чистота для такого жуткого места. Кровью не пахнет, почти не слышна вонь нечистот. Должно быть, казематы расположены в подземельях и сюда запах пыточных не доходит. Великие боги, помогите мне сохранить ребенка, не обмолвиться о нем ни единым словечком, какую бы суровую пытку не приготовили люди дракону. И зачем я только послушал темного эльфа?

Здесь меня наконец-то ограбили. Сняли все, включая ремень от штанов. Даже толстую цепь с шеи и ту отобрали. Родовая. С нею было особенно жаль расставаться.

— Подпись.

— Опять? Прямо здесь? Я не способен так часто испускать из себя жидкость.

— Что?! Очешуел? Вконец?!

— Вроде бы нет, — посмотрел я на свои пальцы. Чешуйки даже и не думали проступать.

— Он… того. Крестик вот здесь черкани, сиятельство. Ниже. Ага.

— Уведите! Развели балаган!

— Господин барон, вам туда.

— Хватит паясничать, Павлов! Набери лучше ещё раз этого черта, как его там… Эмиля! Или родственников сам будешь искать?

— Тут визиточка завалялась, смотрите, в вещичках. Может, сюда позвонить?

Жуткая вонь, просторная клетка, в которой при желании даже удастся совершить оборот. Иномиряне, жмущиеся друг к другу в дальнем конце помещения у стены. Сколько же их держат тут, что они настолько грязны? Эмиль! Только бы до тебя удалось дозвониться! Только бы ты смог меня вытащить отсюда! Клянусь, золотоносный прииск станет твоим без оплаты! Великие боги, сделайте так, чтоб с моим наследником ничего не случилось до того, как я покину клетку. Наступит ночь, замрут стражи, я обернусь, разнесу узилище, долечу до особняка и скроюсь вместе с ребенком и домашней челядью в портале. Только бы за это время с Джошуа не сотворили дурного.

— В картишки перекинемся? Эй, сиятельство?

— Отчего бы и нет. Как я могу к вам обращаться?

— Николай.

— Второй?

— Наполеон!

— О вас меня спрашивали недавно.

Надежда

Правильно ли я поступлю, бросив ребенка одного дома? Вдруг что учудит? Но и в полицию его брать не стоит, да он и сам упирается. Вставила ключ в замочную скважину. После улицы кажется, что внутри дома темно. И свет погашен везде. Может, нет никого? Тогда Джошуа придется брать с собой. Черт. А нет, вон старик нам навстречу вышел. Хоть кто-то. Надеюсь, на него можно оставить мальчишку? За пару часов ничего же не случится? Или случится?

— Присмотрите?

— Безусловно. Не торопитесь. Людовик будет вам сильно обязан, Надежда. Меня зовут Федор Игнатьич, берегу особняк и слежу за порядком уже несколько сотен лет, — улыбнулся мужчина своей шутке.

— Очень приятно. Джошуа, веди себя хорошо.

— Конечно. Вы разговаривали с призраком? Не знал, что люди их видят. Или