— Вовремя позвонил, — вздохнул Дронго, — ещеминута — и меня отправили бы в камеру, откуда не смог бы вытащить даже самминистр внутренних дел.

— Он что-нибудь вам сказал? — спросил Ильин.

— Ничего. Не стал даже разговаривать. Сразу перешел кугрозам. Собственно, я ожидал нечто похожее, но такая агрессивностьсвидетельствует скорее о его неуверенности. И все равно мне нужно с нимвстретиться еще раз.

— Вы опять пойдете к нему в управление? Он вас простоубьет. Пристрелит в своем кабинете.

— Именно поэтому следующую встречу нужно организовать вдругом месте. Не волнуйся, Андрей, я не собираюсь подставлять свою голову. Мненадо знать, откуда ему известно про камеру. Если ему приказали ее изъять, токто именно приказал? Если камерой занимался другой человек, откуда Лысаков знало ней и почему приказал Коптевой никому не рассказывать о проводах, которыебыли видны под картиной?

— И вы думали, что он расскажет? — удивился Ильин.

— Конечно, нет. Мне было важно выяснить его реакцию намои вопросы, его поведение могло о многом рассказать.

— А теперь, что теперь вам известно? — усмехнулсяАндрей. — Или опыт общения с милицией отбивает всякую охоту кразмышлениям?

— Не отбивает, — серьезно ответил Дронго, —это смотря какая милиция. Я не отношусь к тем идиотам, которые считают милициюили госбезопасность созданием тоталитарного государства, предназначенного дляподавления инакомыслия. Во все времена и во всех государствах нужны былиправоохранительные органы, регулирующие отношения между людьми и государством.Я очень уважаю труд многих тысяч честных офицеров, которые рискуют своей жизньюи подставляют себя под пули и ножи бандитов. Возможно даже, что Лысаковнеплохой оперативник. У него довольно быстрая реакция, умение мгновеннооценивать ситуацию. Наверно, неплохая агентура.

— Это можно сказать о любом оперативнике, —разочарованно протянул Андрей.

— Не думаю, что о любом. Но если конкретно о нашемделе, то мне удалось составить довольно четкое представление о нем по поведениюЛысакова. Во-первых, он, конечно, знал о фотокамере, и Коптева нам не соврала.Это было ясно по мгновенной реакции Лысакова. Во-вторых, ясно, что он имел непосредственноеотношение к самой камере. Он готов был меня пристрелить или упрятать в тюрьму,только бы слух о камере не распространялся. Это естественная реакция человека,который лично причастен к подобному преступлению. Если бы он просто знал осуществовании камеры, то наверняка не стал бы настаивать на моем немедленномзадержании. Но он хотел любым способом меня остановить, засунуть в тюрьму, дажеготов был изорвать мой дипломатический паспорт. И, наконец, третий момент. Еслия правильно понял, то человека, отдавшего ему приказ об установке и снятиикамеры, он очень боится. И мы можем в будущем сыграть на этом страхе Лысакова.

Ильин обернулся назад, нахмурился и резко повернул машину влевый ряд, пристраиваясь за идущим впереди джипом. Затем сказал:

— Кажется, показалось.

— Ты думаешь, за нами следят? — спросилДронго. — Во всяком случае, этого исключить нельзя. Ты понаблюдайвнимательнее. Сверни впереди на боковую параллельную улицу и проследи, кто занами поедет. Вполне возможен «хвост». Лысаков отпустил меня слишком быстро.Теперь он сообразил, что нельзя отпускать столь ценного свидетеля.

— Хотелось бы узнать, вы действительно все точнопросчитываете или просто ловко меня разыгрываете, заставляя верить в вашубезупречную логику? — спросил Андрей с вызовом.

— Конечно, разыгрываю, — устало усмехнулсяДронго. — Поедем домой, Андрей, я очень устал. Согласись, что длячеловека, чудом спасшегося от тюремной камеры, я держусь совсем неплохо.

Андрей молча прибавил скорость. А через несколько мгновенийсказал, не отрывая глаз от зеркала заднего обзора:

— Все-таки за нами следят.

— Все правильно, — вздохнул Дронго, — онхочет знать, куда именно я поеду. Ему важно изолировать свидетеля. Кто именноза нами едет?

— Белый «жигуленок» шестой модели, — уточнилИльин.

— Они не успели подготовить другой машины, — понялДронго, — да и вряд ли Лысаков захочет рисковать, решив посвятить в своютайну еще кого-то. Ты сможешь оторваться? — спросил он у Андрея.

— В городе вряд ли. Вот если мы выедем на трассу, тогдамой «БМВ» легко уйдет от их «жигуленка».

— Когда мы выедем из города, за нами будут следить уженесколько автомобилей, — резонно заметил Дронго, — у нас почти нетвремени. Давай поступим таким образом. Где-нибудь на повороте ты резкосвернешь, и я постараюсь выскочить из машины. Ты должен отвлечь их на себя.Только ни в коем случае не вези их к себе домой. Иначе подставишься сам.Помотай их немного по городу и поезжай в офис вашей компании. Машину поставишьперед зданием, чтобы они видели, куда именно ты вошел. Еще лучше, если тызахочешь там заночевать. Но ни в коем случае не выходи один из здания. Ты меняпонял?

— Понял, — кивнул Андрей, — впереди будетповорот на проспект, а там вход в метро. Я могу чуть затормозить, а выпостарайтесь как можно скорее выйти из машины. Если успеете попасть в подземныйпереход, ведущий к метро, они вас могут и не заметить.

— Вот и хорошо. Только не забывай, что тебе сегоднянельзя выходить из здания компании. Очень тебя прошу не рисковать, —повторил Дронго, глядя на дорогу.

Все получилось так, как они планировали; свернув напроспект, Ильин чуть притормозил, и Дронго стремительно покинул машину, почтивыпрыгнув из авто в подземный переход. И затем поспешил на станцию метро. Черезполчаса он уже был у своего дома.

Войдя в квартиру и с наслаждением встав под душ, Дронгозакрыл глаза, он долго стоял под горячей струёй, вспоминая перипетиисегодняшнего дня. Если Лысаков реагирует на него столь бурно, ясно, что он егобоится. Но не просто боится, он отлично понимает, что значит установленнаякамера в номере такого человека, как Александр Михайлович. Майор милициислишком мелкая сошка, чтобы осмелиться на самостоятельные действия против столькрупного бизнесмена. Он мог быть только исполнителем, понимая, что слухи окамере, установленной в номере бизнесмена, которые появятся в городе, обернутсядля него очень большими неприятностями. Дронго подумал, что на месте Лысаковаон бросил бы все силы на установление личности незнакомца и установление егоадреса.

Квартира, где остановился Дронго, была зарегистрирована нена его имя, он не опасался, что кто-то сможет вычислить, где он живет. НоЛысаков мог выйти на круг людей, знающих его. Нельзя рисковать, когда имеешьдело с людьми, столь заинтересованными. Лучше все-таки покинуть эту квартиру. Наиболеебезопасно, пожалуй, поселиться в кабинете генерала Федосеева. Но к этому онприбегнет через несколько дней. Кабинет генерала станет последним местом, гдеего не смогут достать.

Он вышел из ванной, бросив полотенце на кресло в кабинете.Быстро оделся. Да, нужно предусмотреть все варианты, подумал Дронго. Положив вкарман пистолет, он с сожалением закрыл за собой дверь своей квартиры.Спускаясь по лестнице, он периодически оглядывался. Каждую минуту на него моглинапасть.