— Это я понял сразу, едва они начали стрелять. Иначеони бы целились чуть ниже.

— Ну вот видите, как все просто. Мы расставили всеакценты. Вы, наверное, еще не знаете, но господин Хеккет сегодня днем прилетаетв Москву. Он считает, что должен находиться на месте, где происходят главныесобытия.

— Приглашать его к себе я не собираюсь, —пробормотал Дронго.

— Это ваше дело. Но я не услышал вашего согласия. Вы досих пор не сказали, что думаете о моем предложении?

— Просто убрать? — спросил Дронго, внимательнонаблюдая за реакцией своего собеседника. — Или вы убежденный альтруист?

— Ни в коем случае. Начнем с того, что, если мы сейчасуберем вас, Александр Михайлович и его покровители, — при этих словах губыговорившего презрительно дрогнули, — решат, что я испугался. Подумают, чтовы действительно могли добиться успеха, а я просто решительными действиямипресек эту возможность. И у них возникнет иллюзия того, что любую опасность смоей стороны они могут решить. Нанимая пусть даже таких высокопрофессиональныхэкспертов, как вы, Дронго. А мне важно, очень важно убедить их в абсолютномпроигрыше, когда нет и не может быть никаких шансов. Они должны понять, чтолюбая комбинация, которую я продумываю, обречена на успех. Даже еслипротиводействовать мне будет такой эксперт, как вы.

— Но вы тоже попросили Уорда Хеккета помочь вам.

— Это разные вещи. Он придумал комбинацию, с помощьюкоторой мы убедительно демонстрировали наши возможности. Но он тоже всего лишьисполнитель, пусть даже очень талантливый исполнитель. Вы ведь не станетесчитать своего адвоката полноценным компаньоном только потому, что он дает вамбезупречные советы?

— Я, кажется, понял ваши мотивы. Вы хотите абсолютнойпобеды. Не по очкам, а нокаутом? Верно?

— Абсолютно точно. Это мой стиль. Победа нокаутом.Абсолютная победа, когда у соперника нет даже тени сомнений в собственномпроигрыше.

— У каждого из вас свой стиль, — пробормоталДронго, — не слишком ли вас много?

— Что?

— Ничего. Если вы так уверены в победе, почему вас такбеспокоит мое участие в расследовании?

— Вы помогаете в создании неких иллюзорных надежд, аиллюзии всегда опасны, очень опасны. И если даже вас уберут, иллюзии неисчезнут, они только окрепнут. Нам нужно, чтобы вы сами отказались от участия вделе. Только тогда миражи исчезнут и я смогу считать, что одержал чистуюпобеду.

— Поэтому в меня стреляли?

— Я не могу отвечать за идиотизм других людей. Кстати,они не собирались вас убивать.

— Это я понял сразу, едва они начали стрелять. Иначеони бы целились чуть ниже.

— Ну вот видите, как все просто. Мы расставили всеакценты. Вы, наверное, еще не знаете, но господин Хеккет сегодня днем прилетаетв Москву. Он считает, что должен находиться на месте, где происходят главныесобытия.

— Приглашать его к себе я не собираюсь, —пробормотал Дронго.

— Это ваше дело. Но я не услышал вашего согласия. Вы досих пор не сказали, что думаете о моем предложении?

— Несколько дней назад мистер Хеккет рассказывал мне освоем стиле. Сегодня вы поведали о своем. Разрешите и мне остаться при своемстиле. Я не выхожу из игры, пока она не окончена.

В комнате наступило молчание.

— Это ваше окончательное решение? — тихо спросилхозяин дома.

— Во всяком случае, мне будет интересно посмотреть, чемвсе это кончится.

— Значит, вы меня не поняли, — разочарованнопроизнес хозяин дома. — Хорошо, может, так даже лучше. Сегодня ужечетверг. До аукциона осталась неделя. До понедельника, когда истекает срокподачи заявок, ровно четыре дня. Если вы считаете, что у вас что-то получится, попробуйте.Вы только продлите агонию. Все равно мы победим — нокаутом.

Дронго молчал. Пока все козыри были на руках его соперников.Возражать не имело смысла.

— До свидания, — поднялся хозяин дома, — мнебыло интересно с вами беседовать. Вас отвезут домой на машине. Еще интереснеебудет побеседовать с вами через неделю. Но тогда все мои предложения ужепотеряют силу. Думаю, что это-то вы поняли.

Когда он вышел, Дронго обессиленно откинул голову, закрываяглаза. Весь обратный путь он молчал. На этот раз ему не стали надеватьнаручники. Просто высадили у дома и даже вернули пистолет без патронов. Былпятый час утра, когда он вернулся в свою квартиру. Приняв душ и переодевшись,он собрал нужные ему вещи в чемодан и вышел на улицу, чтобы вернуться сюдачерез неделю. Или не вернуться вообще никогда.

Он появился в компании в два часа дня, когда встревоженныйИльин оборвал все телефоны, пытаясь дозвониться до него. Трижды он отправляллюдей на квартиру Дронго, и трижды они возвращались ни с чем. Когда Андрей ужеотчаялся найти его, тот появился в офисе компании мрачный и осунувшийся. С нимбыл неизменный чемоданчик.

— Где вы пропадали, — ринулся к нему Ильин, —мы сбились с ног.

— Я плохо спал ночь, — хмуро ответилДронго, — меня мучили кошмары, и я вышел на улицу немного погулять. Игулял до сих пор.

— Кошмары? — не понял Ильин.

— Кошмары, — показал на свои руки Дронго. На нихеще были видны характерные следы от наручников.

— Вы хотите отказаться от расследования? — спросилАндрей.

— Нет. Хотя сегодня ночью мне сделали оченьубедительное предложение.

— Вы знаете, что они следили за мной все время и дажеедва не перехватили? — сообщил Ильин.

— Представляю. Сюда они, конечно, не сунутся. Кстати,узнайте, где именно имеется пустующий кабинет. Я собираюсь поселиться у вас,даже вот привез набор для бритья.

— Узнаю, — улыбнулся Андрей, — вы считаете,что мы должны поселиться в нашем офисе?

— Я думаю, что да. Для здоровья это даже полезно. ГдеФедосеев?

— У себя в кабинете. Наши ребята продолжают проверку повсей Москве, но пока никаких следов погибшей найти не удалось.

— Позвольте, я побреюсь, а потом мы отправимся кгенералу. У нас еще много дел, только покажите мне, где тут горячая вода.

Через полчаса он сидел в кабинете Федосеева.

— Говорят, у вас была тяжелая ночь? — спросилгенерал.

— Я плохо спал, — коротко ответил Дронго, —но я уже успел выспаться. Снял утром номер в отеле и немного поспал. Правда,побриться не успел, в номере не было горячей воды.

— В каком же отеле вы были? — удивился генерал.

— В самом простеньком, — пояснил Дронго, —чтобы не вызывать подозрений. И чтобы спокойно выспаться там, где не особенноприглядывались к моим документам.