— Может, ему глаза завязать? — предложил водитель.

— Не надо, — лениво сказал сосед справа, — онвсе равно никому ничего не расскажет.

Такое начало не обещало ничего хорошего. Дронго молчал,понимая, как важно не раздражать этих типов. Он закрыл глаза и устало откинулсяна спинку сиденья. Через несколько минут его грубо тряхнули.

— Вставай, — сказал один из «сопровождения».

— И без глупостей, — добавил второй. Его вытащилииз машины, почему-то еще раз тщательно обыскали и втолкнули в довольнопросторный холл, который он толком не успел рассмотреть. Следующая комната —очень большая, метров пятьдесят, — очевидно, служила гостиной. Сразу за нейнаходилась комната поменьше, видимо, в ней хозяин принимал гостей. В комнатестоял полумрак, тихо играла музыка: Шопен, удивился Дронго. Вряд ли Лысаковвообще подозревал о существовании такого композитора. С каждой минутой емустановилось все интереснее. Охранники подвели его к массивному кожаному креслус резными деревянными подлокотниками и надели наручники, встав по сторонам,словно свершая некий торжественный ритуал.

В комнату стремительно вошел высокий человек. Он посмотрелна Дронго, потом бросил взгляд на стоявших по сторонам охранников и,нахмурившись, приказал:

— Наручники!

— Мы же надели, — не понял охранник.

— Не так, — зло пояснил высокий незнакомец, —расставьте руки по краям кресла и наденьте наручники так, чтобы он не могподняться. И шевелитесь быстрее.

Один из охранников наклонился, расстегивая наручники. Именнов этот момент Дронго нанес ему удар, вкладывая в него не только силу кулака, нои наручников, все еще оставшихся на правой руке. Охранник отлетел к столу.Второй бросился ему на помощь, но Дронго, подняв обе ноги, отбросил его отсебя. Он уже изготовился к прыжку, но увидел направленное на него дулопистолета.

— Сидите, — скрипучим голосом приказалвысокий, — и старайтесь не дергаться. Я и так с большим трудом удерживаюсьот соблазна избавить себя от хлопот, связанных с вашей персоной.

До этого типа было больше пяти метров. Если еще учестьсидячее положение, то, для того, чтобы достать противника, ему понадобится неменьше пяти-шести секунд. Ровно столько, сколько нужно тому, чтобы выпуститьвсю обойму. Благоразумнее подчиниться, и Дронго остался сидеть в своем кресле.Оба охранника подскочили к нему и защелкнули висевшие на его правой рукенаручники, соединив с подлокотником кресла. Затем легко справились и с левойрукой. При этом оба старались действовать грубо и жестко, словно стараясьреабилитироваться перед своим боссом. Но тот все равно остался недоволен.

— Убирайтесь, — буркнул он и, когда охранникивышли из комнаты, подошел поближе к Дронго.

— Не будьте идиотом, — посоветовал он, — домохраняется, вокруг несколько линий охраны. Вы сможете прорваться сквозь первуюлинию, но не больше. У меня несколько десятков людей. Как только вы попытаетесьвыйти отсюда, вас просто пристрелят. Вас устраивает такой вариант?

— Не очень, — признался Дронго.

— Тогда сидите спокойно. Вообще-то у меня был приказснять с вас наручники, но вы слишком опасный человек, чтобы оставаться с вамиодин на один.

— Неужели я буду разговаривать с женщиной? —усмехнулся Дронго.

Его собеседник оценил шутку и ответил кривой улыбкой:

— Нет, не с женщиной. Но от его предложений обычно неотказываются. Они бывают гораздо интереснее, чем общение с любой из женщин,даже самой красивой.

— Вы меня заинтриговали, — примирительно сказалДронго, — впрочем, кресло подо мной весит не меньше трехсот килограммов,так что у меня нет шанса, поднявшись, уйти вместе с ним. Остается слушатьпредложения.

— Кажется, мы договорились, — улыбнулся незнакомеци, мягко ступая, вышел из кабинета.

Дронго прислушался. Шопена сменил Рахманинов. У хозяина домадействительно был хороший вкус. Дронго прикрыл глаза, отдавшись музыке. Он незнал, кто именно играл на рояле, но исполнение потрясало. Оно превращалобожественную музыку в настоящее волшебство. Дронго не был восторженныммеломаном, знающим в этой области все и вся, но оценить исполнение мелодийзнакомых ему композиторов он мог. Ему нравились солнечные мелодии Моцарта иШтрауса. В последние годы он полюбил и оценил Брамса. В сочетании с Шопеном иРахманиновым это был тот музыкальный Олимп, который Дронго воздвиг в своемвоображении.

Из современной музыки любил классический джаз и классическийже рок-н-ролл. Все последующие изыскания в этих областях ему не оченьнравились, он любил Гершвина гораздо больше, чем его наследников иподражателей.

Дверь открылась, и в кабинет вошел человек. Дронго открылглаза. Он не вздрогнул, увидев его лицо. Он был готов увидеть именно его. С тойсамой минуты, когда Александр Михайлович в Париже рассказал ему о готовящемсяаукционе, Дронго знал, что реальными претендентами на победу будут не компании,представленные в официальных заявках, и даже не президенты компаний, которыетрадиционно пользовались популярностью и чьи рейтинги неизменно отражали ихполитический вес в обществе. На самом деле в аукционе должны были сойтисьинтересы двух «супертяжеловесов». Один из которых был первым вице-премьеромправительства, поддерживающим компанию Александра Михайловича, а второй… Второйнаходился сейчас в комнате и, пройдя к креслу, стоявшему напротив, уселся внего, коротко кивнув Дронго в знак приветствия, словно находился на деловомсовещании, а не сидел в обществе пленника, прикованного наручниками кподлокотнику.

— Добрый вечер, — отрывисто сказал вошедший.

— Скорее уже ночь, — уточнил Дронго. Хозяинусмехнулся. Он оценил самообладание пленника. Ему понравилась первая фразаДронго.

— Вы, очевидно, знаете меня? — спросил он.

— Знаю. Ваши фотографии не сходят с первых полосжурналов и газет, не говоря уже про телевидение.

— Очень хорошо. Значит, мы будем говорить болеепредметно. Вы, наверное, догадываетесь, почему вас… э… попросили сюда приехать.

— Попросили? — иронично переспросил Дронго. —Впрочем, если это сейчас так называется, то тогда вы правы.

— Я не собираюсь с вами дискутировать. Если вам ненравится слово «попросили», замените его на «пригласили». Суть дела неменяется. Признаюсь, я давно хотел с вами познакомиться. Много о вас слышал.Говорят, что вы специалист по решению самых головоломных задач специфического свойства.

Дронго промолчал. Такая фраза звучала почти комплиментом.Соглашаться было нескромно, отрицать вообще глупо, поэтому он промолчал.

— Я с самого начала подозревал, что АлександрМихайлович придумает какой-нибудь ход, но, признаюсь, не думал, что он найдет ипригласит именно такого специалиста, как вы. Сильный ход. Его невозможно былопросчитать. И нужно сказать, вы сразу же развили бешеную активность. Но не учлидвух обстоятельств. Во-первых, мы предусмотрели практически все вариантырешения нашей проблемы. Во-вторых, мы наняли специалиста, который, смеюнадеяться, не только ни в чем вам не уступает, но и в чем-то превосходит.Превзошел — пока что.