— Поехали, — согласился Ильин, — заоднопоменяю машину. Попрошу другой автомобиль на несколько дней. — Помолчав,спросил: — Как вы считаете, мы сумеем что-нибудь сделать?

— Не знаю, — честно признался Дронго, — я неволшебник. Попытаемся, конечно. Хотя очень мало времени. Но при любом раскладенужно пытаться.

— Мне казалось, вы приедете, и все сразурешится, — признался Андрей, — как-то само собой.

— Так не бывает, — хмыкнул Дронго, — ничегосамо собой не делается. Нужно много работать, чтобы добиться конкретногорезультата.

— Я столько про вас слышал, — призналсяИльин, — думал, вы найдете убийцу за один день.

— Ну да, как в романах. Пришел, походил по гостинице инашел убийцу по оставленному окурку. Так в жизни не получается. Нужно учитыватьмного факторов, анализировать их. Преступление готовила группа очень опытныхлюдей, которые знали, что именно им нужно.

Ильин кивнул и больше ни о чем не спрашивал, пока они неподъехали к офису компании. Добраться до Федосеева было так же сложно, как и впервый раз. У него повсюду были расставлены охранники. Наконец они оказались вкабинете начальника службы безопасности. И снова длинноногая секретарша, ничегоне спросив, пустила их в кабинет.

— Слышал про вашу вчерашнюю перестрелку, — кивнулСавва Афанасьевич, когда гости разместились в его кабинете, — но, говорят,все обошлось благополучно.

— Они хотели нас только напугать, — заметилДронго, — если бы намеревались убить, мы бы уже не разговаривали с вами.Им важна демонстрация своих возможностей, а не убийство конкретных людей. Покамы ничего не знаем и абсолютно не опасны. Вот если нам удастся выяснитькакие-нибудь новые факты, тогда мы действительно станем им мешать, и стрелятьони будут уже более прицельно.

— В таком случае приходится сделать вывод, что онизнали, куда именно вы едете, — заметил генерал.

Он умеет выстраивать логическую линию. И совсем не такпрост, как хочет казаться, подумал Дронго.

— Да, — подтвердил он, — очень возможно, чтоутечка информации произошла именно из вашего охраняемого офиса.

Федосеев помрачнел. Затем посмотрел на своего заместителя.

— Кто, кроме тебя, мог знать, куда именно вы поехали?

— Никто, — мрачно ответил Ильин.

— В кабинете, кроме нас четверых, никого небыло, — напомнил Федосеев, — ты, я, наш гость и Любомудров. Как себячувствует Викентий Алексеевич?

— Не знаю, еще не звонил, — виновато ответилАндрей, — но вчера выяснилось, что наш эксперт слишком сильно его толкнул.Любомудрова отвезли домой. Но ничего страшного с ним не случилось.

— Он сам упал перед выстрелами или вы его действительнотолкнули? — спросил тяжело задышавший Федосеев.

— Я его толкнул, — сказал Дронго, — иначе ондействительно мог попасть под выстрелы.

— Тогда кто сообщил о вашем появлении у домаКоптевой? — спросил Федосеев. — Или вы хотите, чтобы я поверил вкруглосуточное дежурство у дома горничной?

— Нет, конечно. Их предупредили, и они хотели показатьнам степень своей осведомленности. Но мне кажется, что это была одновременнодемонстрация и собственной слабости. Будь они уверены, что мы ничего необнаружим, они не стали бы устраивать сцены с автоматными очередями. Полагаю,что это их явный прокол, и «добро» на такой вариант дали не сами организаторывиртуозного убийства, а кто-то из его непосредственных исполнителей.

— Но они знали о вашей поездке, — напомнилФедосеев — у него просто бульдожья хватка. — Нужно проверить, кто еще могзнать о том, куда вы едете. Ты записывал номер в приемной? — спросилгенерал у Андрея.

— Так точно. Но в приемной никого не было. Только вашсекретарь и наш водитель Леня. Больше никого.

— Странно, — задумчиво протянул Федосеев.

— Вы можете поменять нам машину? —воспользовавшись паузой, спросил Дронго.

— Разумеется, можем, — кивнул генерал, — нонужно все оформить как положено.

— У вас большой парк машин?

— Достаточно большой. И мы стараемся держать всеавтомобили под четким контролем. У нас четко фиксируются любые выезды наслужебных машинах. Время в пути и время их возвращения. Мы стараемся неговорить об этом водителям, но сами регистрируем любые отклонения от нормы.Если водитель задержится больше положенного времени, мы обращаем внимание наего поведение. Собственно, так действуют службы безопасности во всем мире.

— Следовательно, вы поменяете наш «Ауди», — сделалвывод Дронго. — А есть какие-нибудь новости из Львова? — спросил онкак можно равнодушнее.

— Никаких. Звонили утром наши сотрудники. Вчера онипоговорили с матерью погибшей. Несчастная женщина, кажется, так ничего и непоняла. Она ничего нового сообщить не смогла. За исключением одной интереснойдетали. Дочь звонила ей и сообщала, что поступила в институт. На какой-тобиблиотечный факультет. Почти наверняка врала. Все уехавшие из дома в столицудевушки обычно сообщают о своем поступлении в вуз.

— А если не врала? Если это наш шанс?

— Будем проверять. Но, насколько я знаю, в милициисчитают, что это обычное вранье девицы, которая пошла в жизни совсем по другому«профилю». Сейчас сотрудники прокуратуры и милиции отрабатывают версии смосковскими сутенерами. И это наверняка принесет более конкретный результат,чем проверка невероятной версии о ее учебе в институте.

— И все же давайте проверим, — предложилДронго. — Любомудров считал, что девочка была достаточно начитанна. Можетбыть, она действительно сумела поступить в институт и даже училась, пока ее неубили. Возможно, мы вообще путаем причину и следствие, и она была обыкновеннойприезжей девчонкой, а не профессионалкой, какой мы хотим ее представить?

— Вы видели фильм? — спросил Федосеев. — Явидел некоторые кадры. Она ведет себя слишком откровенно для обыкновеннойстудентки.

— Вы можете дать мне нескольких человек, чтобыпроверить эту версию? — спросил Дронго.

— Нескольких человек не дам, — отрезал Федосеев, —но двоих дам. Пусть работают вместе с Андреем. У нас есть еще в запасенесколько дней. Хотя, по-моему, лучше не суетиться и отказаться от аукциона.

— Вы настроены так пессимистично? — удивилсяДронго.

— Скорее реалистично. За оставшиеся дни мы ничего неуспеем, а те, кто продумывал убийство, станут нам активно мешать. Значит, нестоит и пытаться. По-моему, глупо дергаться, когда вас режут. Будет толькобольнее.

— Я все-таки попытаюсь, — упрямо сказалДронго, — так вы дадите мне людей?

— Дам, — подтвердил Федосеев, — мне сдается,что вы такой же настырный, как и я.

— Я вообще не знаю, что это такое. Вот если удастсясегодня переговорить по душам с инспектором уголовного розыска, тогда другойразговор; только боюсь, что старший инспектор уголовного розыска не захочет сомной разговаривать и мне придется пойти на крайние меры. А это всегданепредсказуемо и опасно.