нюхом чувствовали «нечистых» женщин и не стремились с познакомиться с ними «поближе»), и сперма, оказавшаяся в ней крайне быстро инактивировалась.

А ещё, забеременеть могла только помеченная, то бишь замужняя самка, и оттого ни секс до брака, ни изнасилование (если не дай бог у кого из самцов вдруг мозги снесёт) нежелательным приплодом не грозили.

Веренеев рассказывал много и с удовольствием, иногда заумно, конечно, но интуитивно Эля всё понимала. Или уточняла, на крайний случай.

Сегодня Элька отрешённо смотрела на преподшу, вполуха слушая очередную нудную лекцию по философии. Господи, вот зачем ей это⁈ А ещё и монотонный голос вводил в какой-то сомнамбулический транс. А ведь эту муть несколько лет терпеть! Настроение было какое-то мечтательное: у верной спутницы, Леры, началась течка и Эля, после рассказов, как ярко в этот период всё воспринимается, жутко завидовала, что на дня три-четыре у той веское основание не ходить в универ и всё время проводить в удовольствии. Да, преподы о таких нюансах не знали, но их врач всегда готов прикрыть «прогульщицу» нужной бумажкой.

Что такое эта самая течка Элька ещё, конечно, не познала — слишком рано. Веренеев предупредил, что созревание матки у самок индивидуально, про омег и вовсе говорить нечего. Но года два-три ждать точно придётся. А хотелось почувствовать прелести отказа мозгов уже сейчас! Хотя Руся за прошедшие четыре месяца и так не позволял ей заскучать, по полночи загибая в разных позах (а на выходных и на целые сутки марафоны случались — что же во время течки будет?), но хотелось, и всё тут.

А ещё, под Новый год они решили играть свадьбу. Рустам так и вовсе был готов жениться чуть не на следующий день, но Эля упёрлась, что вот так, едва познакомившись, — не комильфо. А там и учёба начнётся, надо хоть немного втянуться и всё такие.

Трусила она немного, в общем. Отчего — и сама понять не могла. Особенно на фоне полной идиллии в отношениях со своим альфой. Но вот как-то так.

Занятия наконец закончились, и девушка вышла на улицу — осень в этом году стояла на удивление сухая, в противовес привычной Питерской слякоти, — оглядываясь в поисках знакомого авто. Как бы ни был занят Рустам, но отвозил на учёбу и забирал с неё свою пару всегда лично. Машины почему-то не было. Элька пожала плечами — мало ли, пробки, или авария где — и поняла, что очень хочет пить. Съеденная на обед селёдка под шубой оказалась слишком солёной. Возвращаться в универскую столовую не хотелось (это ж опять пропускной пункт проходить, в очереди стоять), да и недалеко от остановки виднелся продуктовый ларёк. Буквально в двух шагах. Туда она и направился, уже предвкушая вкус какой-нибудь сладенькой газировки. Гадость-вредность, но вкусно же!

Если честно, одержимость Рустама её безопасностью Эля принимала как неизбежное зло, но совершенно не понимала. Ну что с нею может произойти? Жила же восемнадцать лет как-то, гулять ходила, в барах с Катькой тусила иногда, и всё нормально обходилось. Кому она может понадобиться-то? Чтобы надавить на Рустама? Сложно было в это поверить, да и земля пухом этим идиотам. В общем, визг тормозов у обочины и резкий рывок внутрь машины стал для неё полной неожиданностью.

Даже в шутку Руся не стал бы действовать так грубо и пугающе, и уж тем более не выкручивал бы руки, веля не дёргаться. Да и два явных громилы, через колени которых её сейчас перекинули, уткнув носом в грубую ткань джинсов, намекали, что происходящее — далеко не шутки. Вырваться не получалось, но это не помешало ей от бессилия хорошенько укусить такую доступную ляжку, после чего послышался шипящий мат, а голова взорвалась искрами боли. Сознание провалилось в темноту.

Пришла в себя Эля не сразу, а словно выплывая из муторного сна, после которого так и хочется потрясти головой, прогоняя кошмары. Занемевшее тело, заведённые назад связанные руки (как и ноги) и совершенно чужие голоса на периферии восприятия (после мутации все органы чувств заметно обострились), кажется, в другой комнате, говорили, что произошедшее ей вовсе не приснилось. Как и повязка на глазах, не позволяющая понять, где она вообще находится. Душу постепенно наполнял леденящий страх.

Вслушиваясь в тихие слова, она потихоньку холодела от осознания обоснованности беспокойства Руси, но только прав он был лишь частично — её похитили для какого-то Сергея Сергеича и намеревались вечером передать ему, обсуждая, сколько получат за работу и куда потратят «такие бешеные бабки за какую-то тёлку».

Внутри всё тряслось от страха и отчётливого понимания, что если этот самый Сергей изнасилует — а добровольно она ни за что не дастся! — то ей не жить. Даже если Рустам потом найдёт (вернее, в этом особых сомнений и не было, найдёт, вот только вопрос — когда) и спасёт. И нет, она не думала, что тот как-то накажет за недобровольную измену, знала, что вреда ей любимый не причинит. Но в душе, на гораздо более глубоком уровне, чем просто отношения, жила уверенность в полной принадлежности своему альфе. И никто другой не имел права обладать её телом, прикасаться к нему. Так что насилия Элька просто не переживёт. Сама.

К сожалению, этот вариант развития событий представлялся самым вероятным: найти её меньше чем за полдня вряд ли под силу даже Рустаму, а надеяться на какое-нибудь чудо… Ну, она надеялась, конечно, но не особо верила. Из груди вырвался жалобный всхлип (хотелось рыдать в голос, но страх обратить на себя нежеланное внимание останавливал) — от обиды на глупую судьбу, из-за которой Руся сегодня задержался. Совсем ненадолго, но похитителям вполне хватило.

Тут за стеной завязался спор, а не оприходовать ли «такую сладкую куколку, что, с неё убудет, что ли?», и Эльке сделалось совсем дурно. Господи-боженька, только не это!

Страх потихоньку перерастал уже в какой-то панический ужас, особенно когда похитители вроде договорились и собирались вот прям щас идти к ней, проверить — пришла в себя или нет. Быть может, если попробовать притвориться бессознательной, они отступят? Не захотят связываться с ни на что не реагирующей жертвой? Хотя нет, бред. Она даже притвориться спокойной-спящей сейчас не сможет — так колотит всё тело, даже несмотря на достаточно комфортную температуру в помещении. А уж если к ней прикоснутся чужие руки… Истерики точно не избежать.

Руся, Русенька, ну где же ты? Найди меня скорее!

Жаль, но скорее всего этот внутренний вопль останется неисполнимым желанием.

Меж тем в соседней комнате явно что-то происходило: послышались шаги, другой голос… Кто-то пришёл? И этот кто-то явно оказался главнее, потому что сурово отчитал её похитителей за дурные намерения, чреватые потерей очень важных выступающих частей, если покусятся на чужую игрушку.

Её ещё и в качестве игрушки украли? У оборотня? Альфы⁈ Либо это кто-то совсем отбитый на голову, либо просто не понимает, с кем связался. Пусть Руся и не криминогенус, как в самом начале подозревала Катька, но свою пару оборотень будет защищать яростно и не успокоится, пока обидчик не умоется кровавыми слезами. И если раньше Элю подобное понимание немного пугало, то теперь только радовало. Хоть так за неё отомстят.

Настроение скатилось куда-то ниже плинтуса, и выжить девушка уже не надеялась.

Сквозь грохочущее сердцебиение она чудом услышала тихие шаги, а потом и лёгкий скрип двери. И вдруг…

Одновременно произошло сразу две вещи: со стороны той самой двери раздался шумный вздох, а до неё донёсся запах… оборотня-альфы! Уж различать их по запаху Элька научилась первым делом, как только освоилась с резко возросшими возможностями органов чувств.

Это что же получается, её похитили всё же по заказу кого-то из недругов Рустама⁈ И пусть он говорил, что помеченную самку не тронет никто из их вида, но ведь, как и среди людей, среди оборотней наверняка есть и преступники, и просто ненормальные, которым плевать на общепринятые законы.

Правда, чуть позже выяснилось, что Эля ошиблась. К счастью.

Раздались тихие быстрые шаги, и неожиданно её плеча осторожно коснулись. Сдержаться и не дёрнуться не получилось. Но никаких кар не последовало, просто сверху с чувством