я осознал, что мы оба двигаемся с невероятной скоростью, в то время как остальные курсанты, отрабатывающие очередные связки движений, кажутся застывшими на месте.

— Вот теперь я могу сказать, что ты прошел мою подготовку, — усмехнулась Элизабет, разорвав дистанцию, — Научишься осознанно выходить на такую скорость и я закрою твой курс подготовки досрочно. Будешь только отрабатывать со мной приемы.

Таких как я было не так уж и мало. К моменту моего «срыва» через подобное прошли ещё пятеро курсантов, а после меня — остальные, хоть и в разные периоды времени. Однако, к концу курса, все мы достигли нужной подготовки и научились контролируемому состоянию ненависти, а затем и переходу в «темп», как назвала достигаемую нами скорость Лоур.

К тому моменту, когда наши занятия рукопашным боем окончательно перестали выглядеть избиением младенцев, наш инструктор выглядела действительно довольной.

Позднее с нами, конечно, поработали менталисты и выправили появившиеся проблемы в психике, но своего Элизабет Лоур добилась. Все курсанты потока забыли понятие жалости. Мы научились видеть врага даже в детях, что потом далеко не раз спасало многим из нас жизнь во время службы в ВКС. Горькая и болезненная наука, которую преподавала столь красивая и опасная мистресс, помогла и мне. Много позже, уже во время службы, мне пришлось участвовать в досмотре пассажирского транспорта, на борту которого было обнаружено незарегистрированное гипер-излучение. Как позднее оказалось, по какой-то причине генераторы защитных полей вырубились, когда этот корабль находился в гипере. Часть экипажа и пассажиров оказалась замещена тамошними обитателями. Среди тех, кого мы в конечном итоге «зачистили» были и дети, захваченные тварями гипера.

Самым же важным из всего этого стало осознание простого факта — я больше не человек. Уже не просто проклинатель, волею Фортуны оказавшийся в ином мире, а совершенно другое существо, лишь внешне похожее на людей. Подтверждением тому стали клыки и длинные черные, похожие на стальные, когти, появляющиеся в тех случаях, когда мой гнев переходил определённую отметку. К тому же, мой организм явно менялся. Мышцы и кости перестраивались, из-за чего пришлось менять у кладовщика форму и бельё. Говорить же о силе и скорости, а так же о неожиданно появившейся невероятной регенерации было и вовсе смешно. Уж это я заметил ещё во время поединков с Лоур.

«Вот так ты и стал… чем-то, — мысленно хмыкнул я, — Нечто. Разве что не Карпентера, а пока ещё более-менее человекоподобное.»

* * *

Войдя в свою каюту, я огляделся. Простая, самая дешевая мебель. Никаких видео панелей или голо-проекторов. Даже шкафа для книг и письменного стола нет. Впрочем, в этом мире ими не пользуются даже школьники, заменяя всё планшетами. Что странно, никто не делает трагедии из того, что почти никто не умеет писать от руки. Видимо, сказывается отсутствие бумаги и ручек. Сам же я сей навык в своем исполнении так и не проверил с момента пробуждения в теле Алекса Варнера. То времени на это нет, то желания…

Раздевшись и бросив комбинезон в очистительную машину, я направился в санузел. На кораблях, за исключением дорогих лайнеров, предназначенных для богачей, фраза «принять душ» является фигуральной. На деле пилот становится в центре кабинки, а распылители попросту обрабатывают его потоком концентрированной водяной пыли, смешанной с дезинфицирующими составами и ароматизаторами. То ещё извращение, после которого совершенно не ощущаешь себя вымывшимся.

Первый раз увидев такое, я вспомнил анекдот про 2050-й год, где состав пирожка — загуститель, вода, краситель пищевой, ароматизатор «пирожок», аналогичный натуральному. Впрочем, шутки штуками, а на большинстве космических кораблей и транспортов расход воды всегда нормирован. Кроме того, нормальной еды в космосе всегда почти нет. Её заменяют творения пищевых синтезаторов.

В действительности, эти машины не создают блюдо, а придают специальной пасте, состоящей из концентрата белков, углеводов, минералов и аминокислот, вид, запах и вкус, используя для этого ароматизаторы, красители вкусовые добавки. Порой успешно, а порой и не слишком. Тут всё зависит от модели и состояния. Самые дешевые синтезаторы способны выдать два блюда и два напитка, один из которых- вода. Прочем, большинство частников, включая меня, не жмотятся для своего организма и покупают что-то вменяемое.

Нормальной едой подобную бурду назвать сложно, но зато точно не умрешь с голоду и не заработаешь авитаминоз, если приходится совершать длительный перелет без заходов на станции или посадок на планеты. Плюсом такого питания было то, что нет нужды выделять помещение и ресурсы для хранения и готовки продуктов, ставить холодильные установки и печи… Космический корабль — не загородный дом. Несмотря на все достижения многих веков, каждый кубический сантиметр объёма тут экономится и всегда используется с толком.

Выйдя из «душа» и одевшись в свежую одежду, я ткнул на панели своего пищевого синтезатора в кофе с сахаром, а потом и в горячий бутерброд с сыром и травами. Не шедевр, но для перекуса сойдет. Надо сказать, что моя модель пищевого синтезатора была далеко не новой в принципе, а именно этот аппарат — БУшным, Утешал я себя тем, что мне не пришлось мучиться с программированием блюд и внесения их описания. Аналогичная машинка была установлена в каюте, куда я заселил своего пассажира, Майса.

Вообще, быт большинства частных фрахтовщиков весьма скромен. Необходимость поддерживать корабль в рабочем состоянии сжирает львиную долю заработков. Плюс ко всему, мало кто из пилотов позволяет себе отдых, хотя бы, в неделю. Ведь те самые рейтинги грузоперевозчиков далеко не статичны. Стоит допустить ошибку или пропасть их потока на неделю-другую, как можно оказаться в самом низу списков, лишившись клиентов и заработков.

Естественно, что такую судьбу выбирают те, у кого нет других способов заработать, но есть некоторый капитал. Ведь, купить корабль и оборудовать его под себя, получить нужные дипломы и удостоверения, тоже далеко не дешевое удовольствие. Приличные грузовозы, способные окупиться, хотя бы, за пару лет, стоят более трех сот тысяч римов, если говорить, а этом серьёзные деньги, которые на дороге не валяются.

По сути, большинство частных фрахтовщиков — бывшие флотские пилоты, сумевшие накопить денег, но не имеющие ни дома, ни семьи, и не способные устроиться в обычном обществе. Атмосфера капитанского мостика, рукояток штурвала и дрянной пищи из синтезатора им ближе цветастой жизни гражданских с массой нюансов, совершенно не понятных и не знакомых тем, кто редко когда покидал палубу того же БДК или тяжелого линейного крейсера. Вот и идут в частный извоз отставные офицеры, помыторствовав «на земле». И хорошо, если у них к этому времени сохраняются