Охрана незаметно, но настойчиво стала теснить всю их большую компанию в переговорку. Валентина Степановна старалась держаться подальше от закрывшейся маской Терентьевой. Она словно почувствовала это и держалась в хвосте.

Алексей встал в дверях, пропуская в переговорную всех подозреваемых. А он сейчас подозревал абсолютно всех, включая Альбину Андреевну. Всякое бывает. Что он, в сущности, знает про своего риелтора? Что у нее не бывает осечек? И знает она в этом бизнесе абсолютно всех? Вот именно: знает всех, все ходы и выходы. Ее опыту можно позавидовать.

– Стоп! – сказал он, машинально считая входивших в переговорку людей. «Розовая кофта» сегодня была одета не лучше: в красном. Безвкусное платье до колен, перетянутое в талии широким зеленым поясом. Учитывая, что талия у дамы давно расплылась, зрелище было неаппетитное. – Маргарита, а где ваша помощница?

– Я здесь! – как школьница, подняла руку худенькая девушка в свитерке мышиного цвета.

– Я имею в виду ту помощницу, которая была на сделке. Две недели назад.

– У нее ребенок заболел, – прохрипела Марго и снова чихнула: – Извините.

– Понятно.

– У вас там, похоже, все заразные, – с ненавистью прошипела Валентина Степановна. – И сюда свою заразу притащили!

– Я могу уйти, – насмешливо сказала Марго. Говорила она в нос, и прозвучало это как «богу уйди».

– Никто не уйдет, – твердо сказал Алексей. – Мне понадобится не один час, но я уверен, что найду эти деньги.

– Так они здесь, в банке? – жадно спросила Юля. Она как-то сникла после того, как ее клиентов, по их же словам, обворовали.

– Не исключено, – коротко сказал Алексей. И обратился к охранникам: – Изучайте пока записи с видеокамер.

– За какой период? – деловито спросил молодой парень, у которого все произошедшее вызвало живой интерес. Это было простое человеческое любопытство. Охранник таких денег отродясь в руках не держал, но видеть видел. Издалека. И вот вам кража! По-моему, у него, единственного, было отличное настроение. Алексей невольно улыбнулся и спросил:

– А сколько времени хранятся записи с банковских видеокамер?

– По уставу четырнадцать дней.

– То есть, ты хочешь сказать, что записи того дня, когда мы закладывали ячейки, уничтожены?!

– По уставу, – отвел глаза парень, словно бы он был виноват в том, что этот устав не нарушил.

– Опаньки, – сказал уже Леонидов. – А это меняет дело. Ситуация начинает проясняться, но от этого еще больше запутывается. Потому что вор, видимо, отлично знал ваш банковский устав. На это и был расчет. Тебя как зовут?

– Игорь.

– Игорек, тебе надо сделать главное: я хочу знать наверняка, что ни сегодня, ни за все то время, пока наши конверты лежали в депозитарии, никто не мог подменить деньги «куклой». Для этого ты должен изучить записи из хранилища. Детально. Понятно?

– Есть! – Алексей увидел, как парень замялся и строго спросил:

– В чем дело?

– Так ведь это… Две недели прошло. Что, за все две недели хранилище смотреть?

– Сначала сегодняшний день, переговорную, где мы сидели, и операционный зал, где ждали своей очереди в депозитарий. Этого тебе пока хватит.

– Есть, – повторил парень уже безо всякого энтузиазма.

Ему досталась рутина. А он бы предпочел остаться здесь. Посмотреть, как мент будет раскручивать вора. Парень и понятия не имел, каким образом удалось подменить деньги в конверте на «куклу». Неужели старпер с пронзительными голубыми глазами это поймет?

Алексей с усмешкой следил за выражением лица охранника. Вот теперь настроение у Игоря испортилось. Алексей прекрасно понимал, что этот парнишка о нем думает. Но Игорек, увы, не единственный, кому Леонидову сегодня придется испортить настроение.

Когда все участники сделки зашли в переговорную, а юный плечистый охранник по имени Игорь отправился изучать записи с видеокамер, Алексей шагнул в дверной проем и со вздохом сказал:

– Вот здесь мы с вами и проведем ближайшие часы, мои товарищи по несчастью. Кроме одного счастливца, разжившегося восемью миллионами. Пока не найдем деньги.

– Душно здесь, – пожаловалась Валентина Степановна. – А нас много. Задохнемся ведь. Да еще эта чихает, – она в который уже раз с ненавистью посмотрела на Терентьеву.

– Я газве биногата что забогела, – в нос сказала та и отвернулась, чтобы высморкаться.

– Отсядьте в угол! – закричала Верещагина.

– Ничего, я вам организую вентиляцию легких, – пообещал Алексей. – Зады́шите полной грудью, когда кое-что узнаете.

Верещагина вздрогнула:

– Типун вам на язык! Ишь, чего удумали! Вентиляция легких! Да не дай бог!

А Кит хрипло рассмеялся:

– Ну, Леха, ну приколист!

Леонидов прошел в переговорную, плотно прикрыв за собой дверь, словно отрезая всех своих «сокамерников» от внешнего мира, и присел на один из стульев. Кит с Альбиной Андреевной подвинулись, давая ему место.

– Значит, так: начнем с простого, – сказал он. – Таисия, дайте мне, пожалуйста, ваш конверт с «куклой».

Маврушкина, сопя, полезла в сумочку под крокодила.

– А вы действительно работали в уголовном розыске? – с интересом спросила «розовая кофта». То есть теперь уже «красное платье».

– Действительно, – кивком подтвердил Алексей, беря у Маврушкиной конверт.

– Я Леху не первый год знаю, – похвастался Кит. – Сосед мой это по даче. Вот же свела судьба. Леха мои деньги обязательно найдет. Потому как он…

– Кит, сделай одолжение: заткнись, – прервал его хвалебный монолог Алексей. Ему это было неприятно. Маврушкин говорил нарочито запанибратски, явно подхалимничал. А он был главным подозреваемым.

Леонидов на секунду замер, а потом тщательно, с паузами, словно собака-ищейка, обнюхал коричневый конверт. От него сильно, удушливо пахло приторными женскими духами. Ваниль, дыня, мускус… Алексей повел носом в сторону Маврушкиной и с досадой поморщился: вот так и сбивают гончую со следа. Тася вылила на себя чуть не полфлакона туалетной воды! За каким, спрашивается? Теперь запах других духов или мужского одеколона утонул в облаке приторного парфюма. Ничего тут не вынюхаешь.

И он стал ощупывать конверт, словно пальпируя. Пытаясь найти в нем, подобно хирургу, больное место, чтобы поставить диагноз.

«Бумага… Плотная, коричневая. Конверт из банка. Точь-в-точь такой же, как у меня, с деньгами. Где преступник его раздобыл? Не вопрос. Здесь, в банке. Как? Снова не вопрос. Через знакомую или знакомого. Не обязательно в этом банке. Филиалов по Москве – завались. Означает ли это, что деньги украл риелтор? Который долго и тщательно к этому готовился. И раздобыл конверт загодя, возможно, за год-два до того, как совершил кражу. Прихватил на всякий случай, еще не понимая до конца, что именно он собирается сделать. А сейчас решил одним махом сорвать куш, потому что возникла острая нужда в деньгах, а тут и обстановка сложилась подходящая: пандемия… Ты хочешь сказать, что у проходимца Маврушкина не было возможности раздобыть какой-то там конверт? – тут же одернул себя Алексей. – Или у того же Верещагина. Я ничего не знаю о его окружении. Ни его, ни Трухиной, которая хочет расторгнуть сделку. А про Кита знаю наверняка, что он – мошенник. По делу об «угоне» его машины. Так что конверт – не улика. Хотя…»