высадки в тылу коммунистов у Туихоа 20 января 1954 года операция полностью провалилась. Вьетнамские части, которым предстояло получить боевое крещение на плацдарме, либо плохо себя показали, либо занялись мародерством. Вьетнамские гражданские администраторы, начавшие прибывать в недавно освобожденные районы, оказались, во всяком случае, хуже чем вьетнамские части. Тотчас войска Вьетминя в Межзоне V, не сдерживаемые французским плацдармом «Атланта», перешли в контрнаступление на южном горном плато, уничтожив 100-ю полковую боевую группу и вынудив Наварра вызвать из Северного Вьетнама воздушно-десантные части, которые были размещены там в качестве резерва театра военных действий для Дьенбьенфу.

Оглядываясь назад, можно сказать, что первая неделя декабря 1953 года стала решающим моментом, когда судьба Дьенбьенфу была решена. Благодаря значительному увеличению бюджета американской военной помощи Индокитаю стало доступно больше французских войск, в наличии было много американской техники, чтобы их вооружить. Десятки тысяч вьетнамских новобранцев вступали в войска Французского Союза. Французские войска удерживали инициативу по всему Индокитаю, и противник, казалось, не знал, что делать дальше. Фактически, лидер Вьетминя Хо Ши Мин дал 29 ноября важное интервью шведской газете «Экспрессен», в котором заявил, что «правительство и народ Демократической Республики Вьетнам готовы обсудить предложения Франции о перемирии и урегулировании индокитайского вопроса путем переговоров».

В военном отношении у Наварра все еще был выбор в течение первой недели декабря: полностью вывести гарнизоны из Лайтяу и Дьенбьенфу по воздуху и защитив большую часть северного Лаоса с помощью воздушно-наземной базы в долине Кувшинов с ее тремя легко защищаемыми взлетно-посадочными полосами, сосредоточить основную часть своих боевых сил против основных центров материально-технического снабжения противника, выполняя, если сочтет нужным, свой первоначальный план ликвидации большого анклава коммунистов на юге.

Фактически, в рамках обязанностей главнокомандующего, генерал Наварр предвидел теоретическую возможность отступления с боями из Дьенбьенфу под подавляющим давлением противника. В совершенно секретной директиве №178/EMIFT от 29 декабря 1953 года, он приказал генералу Коньи разработать такой план, во взаимодействии со своим коллегой, командующим войсками Французского Союза в Лаосе. План должен был получить соответствующее кодовое название операции «Ксенофонт» и был дополнен альтернативным планом, под названием «Ариадна».

Одной из проблем при разработке плана была то, что Наварр приказал своим подчиненным держать его в секрете от командиров в Дьенбьенфу, чтобы это не повлияло на их боевой дух. Поэтому Коньи сказал им, что на самом деле они планируют «преследование» отступающих войск Вьетминя. Тем не менее, при передаче завершенного плана Наварру 21 января 1954 года, Коньи на мгновение отступил от своей прежней позиции в отношении готовящейся битвы, «почтительно настаивая на том, чтобы Дьенбьенфу был удержан любой ценой». Позже Коньи утверждал, что просьба об удержании Дьенбьенфу просто выражала предпочтение альтернативе прорыва с ожидаемыми высокими потерями, а не одобрение сражения при Дьенбьенфу. Если это и было так, то это конечно, не фигурирует в его ответе Наварру в тот же день.

Но сам Наварр передумал. Обращаясь 1 января 1954 года с ежегодным докладом к своему правительству в Париже, Наварр писал что «с прибытием новых ресурсов (из красного Китая), я больше не могу гарантировать успешный исход...». Однако, он так и не сделал того, что должно было быть логичным заключением, исходя из различных составляющих информации, которые теперь проходили через его офис: массовый приток китайской и советской материально-технической поддержки войскам Вьетминя; быстрое сближение нескольких дивизий Вьетминя с Дьенбьенфу; и отсутствие дополнительных подкреплений из Франции для его собственных потрепанных войск. Он был далек от того, чтобы уменьшить масштабы операции «Атлант» или вообще ее отменить, он пошел дальше.

В этот критический момент Наварр изменил своей собственной политике экономии сил, которую он практиковал с тех пор, как принял командование в июле. Таким образом, Дьенбьенфу превратился из смелой, но относительно безопасной игры, в отчаянную авантюру. Как видно с точки зрения Наварра, даже потеря Дьенбьенфу была приемлемым риском, если сначала он выполнит свою роль того, что французы называют abces de fixation (непереводимый французский военный термин, обозначающий небольшие силы, которые действуют как «приманка» или полюс притяжения для противника, в то время как их «родительские» силы отступают к лучшей позиции или готовятся к контрудару в другом месте).

Для Коньи батальоны, которые должны были быть принесены в жертву при Дьенбьенфу, были не безличными пешками на шахматной доске, а подразделениями из плоти и крови его собственного командования. На самом деле, это были лучше войска во всем Индокитае. Осознание того, что их собираются использовать в качестве приманки для основных сил противника, казалось, было не только грандиозной военной ошибкой, но и предательством. Это чувство доминирует в работах Коньи десять лет спустя, в то время как работы Наварра отражают непонимание аргументации Коньи. Позже Наварр привел ряд осад, в которых осажденные войска погибли, но своей борьбой выиграли время для главных сил, победивших в сражении. Действительно, если бы Дьенбьенфу разыграли как «Криегшпиль» на множестве компьютеров, без сомнения, компьютеры подтвердили бы мнение Наварра о том, что потеря гарнизона Дьенбьенфу была стратегически приемлемой. Но его блестящий ум военного теоретика помешал ему увидеть что потеря нескольких лучших частей французской армии в Индокитае, вероятно, сломит боевой дух в самом Индокитае и подорвет политическую поддержку военных усилий во Франции.

Все это до сих пор не объясняет, что заставило Наварра принять фантастическое предположение о том, что девять французских пехотных батальонов (из которых только три можно было считать элитными войсками) могли выдержать внутри кольца наспех выстроенных полевых укреплений нападение трех дивизий коммунистов, плотно поддерживаемых огневой мощью артиллерии, беспрецедентной в анналах боевых действий в Индокитае. Наварр, как и подобает главнокомандующему, взял на себя полную ответственность за свое решение, но его жест не дает удовлетворительного объяснения на каком основании было принято его решение. Многие французские офицеры, находившиеся тогда в окружении Наварра, склонны обвинять полковника Бертейля за то, что он окружил главнокомандующего атмосферой неоправданного оптимизма. Однако этого, вероятно, недостаточно, чтобы объяснить риск, связанный с Дьенбьенфу. Согласно генералу Катру, председателю комиссии по расследованию, отсутствие у Наварра непосредственных знаний о войне в джунглях на болотах Индокитая было главной причиной фатального недостатка в суждениях: на основе предоставленных ему разведданных Наварр считал, что Вьетминь вряд ли сможет сосредоточить более одной дивизии в Дьенбьенфу в течение месяца и что противник не сможет снабжать осаждающие войска более чем в две дивизии у Дьенбьенфу даже в течении ограниченного периода времени, ввиду серьезного воздействия на его линии коммуникаций французскими ВВС. Другими словами, то, что планировали Наварр и его генеральный штаб в Сайгоне, было повторением