— Меrci! — крикнул из окна водитель и показалподнятый вверх большой палец. — Bonne chance!

Он желал Джейсону удачи, должно быть, поняв по выражению еголица, что удача может ему понадобиться. Как правило, люди, у которых все впорядке, не едут прямо из аэропорта в больницу, известную как крупныйтравматологический центр. Водитель это отлично понимал, кое-что подсказали емуи покрасневшие глаза и осунувшееся лицо пассажира. Американцу явно нужно былопобриться, принять душ и как следует отдохнуть, но вместо этого он поспешил вбольницу, где его, несомненно, ждали дела более важные.

Держа в руках кейс и чемодан, Джейсон вошел в вестибюльбольницы и огляделся. Он надеялся, что кто-то из персонала говорит по-английскии сможет ему помочь. Помощник управляющего «Ритца» назвал ому имя и фамилиюзаведующего травматологическим отделением, и сейчас Джейсон обратился кмолоденькой медсестре в регистратуре. Не надеясь на свой французский, он простопоказал ей листок бумаги, на котором было написано имя заведующего. В ответмедсестра что-то прощебетала по-французски, и Джейсон покачал головой в знактого, что ничего не понял. Тогда она показала ему на дверь лифта.

— Troisieme Stage, — сказала сестра, поднимая вверх трипальца в объяснение того, что ему нужно подняться па третий этаж. — Reanimation,— добавила она. Это последнее слово Джейсон понял, и оно ему совсем непонравилось. Тем не менее он поблагодарил сестру и быстрым шагом двинулся клифту. Сердце его колотилось от волнения. Джейсон был на пределе, и емухотелось как можно скорее покончить с неизвестностью.

В лифте он поднимался один и, выйдя на третьем этаже,огляделся по сторонам, чувствуя себя как человек, который заблудился. На стенеДжейсон увидел нужный указатель и двинулся в ту сторону. Войдя в прозрачнуюдверь, на стекле которой было выведено то же самое слово, он оказался встерильно-белом коридоре, настланном светло-бежевым линолеумом. В коридор выходилидвери сразу нескольких боксов, где за занавесками жужжали и вздыхали сложныемашины и лежали неподвижные пациенты, над которыми склонялись озабоченныеврачи. Откуда-то доносились приглушенные стоны, а в воздухе витал стойкий запахлекарств, крови и страданий, от которого Джейсона слегка замутило.

У самого входа в отделение реанимации сидела за столомдежурная медсестра. Повернувшись к ней, Джейсон громко спросил:

— Говорит здесь кто-нибудь по-английски?.

Она покачала головой, и он повторил свой вопрос по-французски:

— Anglais? Parlez-vouz anglais?

— Английски? Подождить минуточка… — Дежурная подняласьи пошла искать кого-нибудь, кто говорил бы по-английски. Вскоре она вернулась сженщиной в белом халате, бледно-зеленых хирургических брюках и такой же шапочке,похожей на купальную. На шее у нее висел стетоскоп. Женщина спросила, что емуугодно, и Джейсон с облегчением вздохнул. Он уже начал бояться, что здесь егоникто не поймет, а самое главное — что он не поймет, что ему говорят. Ноженщина, оказавшаяся дежурным терапевтом, говорила по-английски довольносносно.

— Я только сегодня прилетел из СоединенныхШтатов, — сказал Джейсон. — Мне нужен заведующий травматологическимотделением.

— Его сегодня не будет, — ответила женщина. —А что у вас за дело?

Торопясь и сбиваясь, Джейсон объяснил, что ему нужно видетьженщину, которая попала в Ля Питье сразу после теракта и до сих пор находится вкоме.

— Я боюсь, что это может быть моя жена, — закончилон, забыв добавить слово «бывшая».

Женщина внимательно посмотрела на него. Джейсон выгляделвполне респектабельно. Кроме того, на его лице ясно читались волнение итревога, с которыми он так и не сумел справиться. Однако Джейсон, восприняв еемолчание как признак сомнения, поспешил объяснить, что его жена таинственноисчезла из отеля, В котором остановилась, и с тех пор он ничего о ней не знает.

— Когда это было? — спросила врач, и Джейсонответил, что Кэрол прилетела в Париж как раз в тот день, когда произошел взрывв тоннеле.

— Значит, ваша жена отсутствует почти двенедели, — заключила врач. Она явно удивилась тому, что Джейсон незабеспокоился раньше, но он только кивнул. Не было никакого смысла объяснять,что они с Кэрол давно развелись, раз в самом начале разговора он назвал еесвоей женой. Кроме того, он боялся, что во Франции — как, впрочем, и во всеммире — бывшие мужья не имеют тех прав, которыми пользуются близкиеродственники.

— Кэрол… моя жена путешествовала, так что это можетбыть и не она. Я, во всяком случае, на это надеюсь. Но поскольку я уже некотороевремя не получал от нее никаких известий, мне показалось — лучше приехать иубедиться…

Врач одобрительно кивнула и что-то сказала, обращаясь ксестре, которая показала на закрытую дверь бокса.

— Идемте. — Врач жестом пригласила Джейсонаследовать за собой. Открыв дверь бокса, она пропустила его вперед. Джейсонвошел — и не увидел даже больничной койки: ее заслоняли какая-то сложнаямедицинская аппаратура и спины двух медицинских сестер. Тяжело вздыхал аппаратискусственного дыхания, негромко гудели и попискивали электронные блоки и,датчики. На взгляд Джейсона, аппаратуры здесь было даже слишком много, и намгновение он растерялся, чувствуя себя как непосвященный, оказавшийся накакой-то тайной культовой церемонии. Ему казалось — все, что здесь происходит,не предназначено для его взгляда, и все-таки он должен был довести до конца то,ради чего перелетел океан. Он должен убедиться, что та, чью жизнь поддерживаютэти сложные машины, — не Кэрол. Это был его долг не только перед ней, но иперед детьми, хотя вся ситуация и сейчас казалась ему абсолютно нереальной.

Джейсон двинулся за врачом и, обогнув большой мерно жужжащийаппарат, увидел узкую кровать, а на ней — неподвижную фигуру, до подбородкаукрытую простыней. Фигура была совершенно неподвижна: голова забинтована, нащеке — пластырь, рука в гипсе. Бледное лицо почти не отличалось по цвету отпростыни, нос был заклеен еще одной полоской пластыря, губы скрывала прозрачнаяполумаска аппарата искусственного дыхания.

С того места, где стоял Джейсон, рассмотреть лицо былотрудно, он сделал еще один шаг вперед и вдруг почувствовал, как у негоперехватило дыхание, а глаза заволокло слезами.

Это была Кэрол.

На несколько мгновений Джейсон застыл точно парализованный.Сбылись его худшие опасения, и он не знал, что теперь делать. Наконец он робконаклонился над лежащей, осторожно прикоснулся к торчащим из лубка пальцам. Онибыли синеватыми и очень холодными, и на мгновение ему показалось, что онприкасается к трупу. Кэрол не шевелилась. Она была в другом, каком-то оченьдалеком мире, и казалось, что уже никогда не вернется обратно. Жизнь ещетеплилась в ней, но внешне это никак не проявлялось. Даже дыхание, от которогочуть приподнималась ее грудная клетка, было механическим, искусственным.

Не замечая слез, катившихся по его лицу, Джейсон смотрел исмотрел на измученное, похудевшее лицо Кэрол. То, чего он так боялся, случилось— каким-то образом Кэрол оказалась в тоннеле, когда там произошел взрыв, и надолгих десять дней превратилась в неопознанную жертву теракта. Все это времяона боролась за свою жизнь, но никто из близких ничего не знал, никто из тех,кто любил ее, не приехал, чтобы хотя бы подержать Кэрол за руку.