Ударила рукояткой копья о камни и, как только по нему пошла очередная волна электричества, направила его на Гэрим. Яркая вспышка, и разряд устремился к моей сопернице, она вскрикнула и выронила своё оружие, которое тут же растворилось в воде.

Пока она приходила в себя после удара, я сделала ещё несколько шагов, и нас теперь разделяло лишь расстояние вытянутой руки. Я переложила копьё левую руку, а правой коснулась плеча девушки и до того, как она успела отбросить меня волной, дала волю колющему и жгущему мои вены электричеству. Она выгнулась, и на её губах застыл немой крик. Я убрала руку с её плеча, но ощущала, как электричество всё ещё держит её тело в напряжении. Следуя зову этой холодной и всё же смертельной силы, я сжала правую руку в кулак, удерживая свою жертву.

Из-за купола снова донеслись крики, но теперь Омин и Иинин радели не за моё спасение, а за жизнь соплеменницы, которая так неосмотрительно приняла мой вызов. Медленно я обошла её застывшее и напряжённое тело. По коже девушки тут и там вспахивали красные разветвлённые узоры – ожоги от электричества. Её грудь не двигалась – она не могла дышать. И я почувствовала невероятное удовлетворение: теперь она знала, каково это – не иметь возможности сделать такой необходимый тебе вдох.

Я снова встала перед ней и посмотрела на её исказившееся лицо. Если бы она не закатила глаза, то я смогла бы увидеть в них страх. Тогда бы, возможно, я сжалилась над ней и отпустила.

Её красное лицо начало синеть, ещё немного и смерть избавила бы её от страданий. Внутри меня всё было холодно, я не чувствовала ничего к этой умирающей девушке. И поняла, что это были не мои эмоции. Воля Рагавурра хранила его спокойное и хладнокровное отношение к смерти. Я повторяла его действия с такой лёгкостью, что меня опалило неприятное чувство стыда. Я разжала кулак и отвернулась, пытаясь совладать с омерзением – к себе или к нему, не знаю.

Девушка обессиленно упала на дно. На секунду, всего на мгновение, мне стало жаль, что я не довела дело до конца. На моём месте она бы не стала проявлять сочувствие, лишь наблюдала бы как я умираю самой позорной смертью из возможных. Искушение нанести последний решающий удар было столь сильно, что я с трудом удержалась. Вместо этого, опустившись на корточки рядом с Гэрим, пощупала её пульс – она была жива.

Я поднялась и взглянула на укрывавший нас купол.

– Я могу убить её, если так вы определяете победу в сражении, – я крикнула невидимым наблюдателям, которые закупорили мою Волю.

Купол дрогнул и растаял. Я победила в битве, но несмотря на это моя Воля не открылась мне, а сила Рагавурра постепенно иссякала. Каждый вход давался с большим трудом.

Я равнодушно наблюдала, как Омин и Иинин бросились к Гэрим, проверяя её состояние.

– Она жива… – сказала я чуть слышно, снова сожалея, что не нанесла тот последний удар. – Мне нужно возвращаться.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Омин, взволнованно вглядываясь в моё лицо.

– Нормально, – соврала я.

Он взял Гэрим на руки, а Иинин подставила плечо мне, за что я ей была бесконечно благодарна, ведь плыть самостоятельно была не в состоянии.

Мы доплыли до покрова и оказались в городе, Иинин проводила меня до магиу Рагавурра, а Омин чуть раньше свернул к дому Гэрим. Как только дочь Правителя скрылась из виду, я тут же опустилась на дно. Сил почти не было, и я на удивление долго смогла претворяться, что Воля всё ещё слушалась меня.

Шаг за шагом я прошла главный зал, поднялась по лестнице и добралась до своей комнаты. Легла на кровать и стала ждать возвращения моей Воли, но ничего не происходило. Дыхание стало рваным и редким, ещё немного и Мир голосов распахнул бы мне свои двери. Нехотя я открыла Связь – Рагавурр оказался неподалёку.

– Заплыви ко мне в комнату, пожалуйста.

Через несколько минут он уже стоял на пороге, взгляд – оценивающий, лицо – нечитаемое. Он подплыл и коснулся моей холодной побледневшей кожи, и что-то похожее на злость вспыхнуло в его глазах, совсем ненадолго.

– Смотрю, ты хорошо повеселилась, – процедил он сквозь зубы.

Я кивнула и горько усмехнулась.

– Моя Воля восстановится?

– Сама? – спросил он немного удивлённо. – Запечатанная предками Воля не восстанавливается…

Я приподнялась на локте, но тут же опустилась назад на кровать: силы не осталось даже на это. Выходит, повеселилась я и впрямь знатно. Какой абсурдный конец. Единственное, о чём я сейчас сожалела, так это о том, что не забрала проклятую Гэрим с собой. Пожалела её дура.

– Плыть сможешь, – спросил Рагавурр.

Я отрицательно покачала головой.

Он выплыл ненадолго из комнаты и вернулся с плотным серым плащом в руках. Взмахом кисти он направил в мою сторону поток воды, она подхватила меня, подняла и поставила на ноги. Накинув на меня плащ и укрыв мою голову глубоким капюшоном, Рагавурр сдавил моё тело под плащом водой и, поманив пальцем, заставил плыть за ним.

– Куда мы плывём?

– Маленьким девочкам незачем это знать.

На выходе из дома он тоже накинул капюшон плаща, мы подождали его акулу и в её сопровождении покинули территорию магиу. Из-за глубокого капюшона мне было видно лишь петлявшую под ногами дорогу. Она становилась всё уже и темнее, словно мы заплывали в тесно уставленное домами и прикрытое скалами место. На пути нам почти не попадалось прохожих, а те, что видели нас, спешили укрыться в домах.

Мы остановились у входа в один из маленьких каменных домиков с обшарпанными неухоженными стенами. Рагавурр дал знак акуле, и та бесшумно заплыла в дом, проход в который не был загорожен ни дверью, ни жемчужным занавесом, словно там никто и не жил вовсе.

Акула, заплывшая в дом, не торопилась возвращаться, и Рагавурр последовал за ней внутрь, не забыв унести меня за собой.

Назвать это жалкое жилище домом было большим преувеличением. Из крохотной прихожей мы тут же попали в маленькую комнатушку с одной кроватью, столом, стулом и сундуком. Больше ничего в ней не было, если не считать забившегося в угол хозяина и кружившую рядом с ним акулу.

Хозяин дома удивил меня своей внешностью. Сухопарый, одетый в серую холщовую рубаку и такие же штаны, он мог бы показаться весьма неприметным, если бы не иссиня серый цвет волос на голове и точно такая же борода. Для Оиилэ иметь растительность на лице было крайне необычно – скорее всего его матерью была Гаанэ, передавшая ему сильные наземные гены. Возраст этого Оиилэ определить было трудно, но на худощавом лице уже пролегли довольно глубокие морщины, а на лбу меж глазами были две горбинки, свидетельствовавшие о его крайнем недовольстве. И его можно было понять: вместо дружественного приветствия гости натравили на него акулу.

– Рагавурр, – поцедил хозяин дома, – как это понимать?

– Простая предосторожность, друг мой Веррион. Не каждый день советник Правителя навещает опального жреца… Мало ли что могло приключиться, – ответил мой спутник подчёркнуто вежливо, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Вежливость от этого Оиилэ внушала больший страх, чем наглость или грубость.