за бесценную консультацию по световому дню в Заполярье и моей маме за все ее североморские истории.

Васильковый «пирожок» кряхтел и шатался то плавно, то резко и неожиданно, отчего Марина то и дело ударялась обо что-нибудь головой. На двух разъезженных колеях, которые водитель гордо именовал дорогой, разогнаться было невозможно, но острых ощущений и без того хватало с лихвой.

Водителем был высокий худощавый мужчина лет сорока на вид, орнитолог, который в поселке при заповеднике вызвался подвезти Марину до маяка. Ему, вроде как, и самому нужно было примерно в ту же сторону, только чуть дальше — собирать какие-то данные по гнездовьям птиц. Он назвался Юрой и неизменно поправлял Марину при всех ее попытках обратиться к нему по полному имени — Юрий, про отчество речи не шло тем более.

— А машина ваша — не лучший вариант для таких дорог, — прокомментировала она после того, как с жутким ревом и пробуксовкой «пирожок» выкарабкался из очередной канавы.

— Хм! Отчего же? — пожал плечами Юра. — Не танк, конечно, но ведь и не застряли пока ни разу. — Это «пока» Марину несколько смутило, но она решила смолчать. А он добавил: — Да и вообще по российскому бездорожью ничего надежнее российского же автопрома еще не придумали! А сколько у меня в кузове оборудования лежит — не машина, а целая портативная исследовательская станция!

Во вместительность «пирожка» Марина охотно верила. Но вот насчет идеальных машин для российской глубинки многим ее знакомым-автолюбителям наверняка было бы что возразить.

Они уже покинули полосу заснеженного леса, прилегавшую к поселку, и ехали теперь по какому-то подобию равнины. Именно, что подобию, потому как гористой местность с относительно невысокими пологими холмами — сопками, как назвал их Юра, — именовать было трудно, но и на привычные глазу поля она тоже не тянула.

— Такой пейзаж до самого побережья будет, — пояснил Юра, обратив внимание на то, с каким интересом Марина озиралась по сторонам.

Все кругом было расцвечено в бело-черных тонах, да еще немного серо-голубого — от неба. Март и в Питере частенько выдавался снежным и холодным, но здесь, на Кольском полуострове, до сих пор стояла настоящая зима. Правда вот полярную ночь Марина уже не застала, но даже не знала, огорчаться по этому поводу или радоваться. И без того сейчас было что-то около полудня, но из-за пасмурной хмари, которой было затянуто небо, казалось, что дело шло к сумеркам.

Она проводила взглядом стайку медленно летящих на небольшой высоте птиц с большими головами и грузными туловищами. Их силуэты она видела изображенными в поселке при заповеднике на въезде — на воротах, и на попадавшихся на глаза информационных досках, и где-то еще — она уже и вспомнить не могла, где именно.

— Утки? — поинтересовалась она у Юры.

— Гаги, — поправил он таким терпеливым тоном, будто объяснял маленькому ребенку, чем лошадь отличается от пони.

— Гаги? — переспросила Марина. Название было знакомым, но ассоциации всплыли в памяти не сразу. — А-а! Так это из них подушки делают?

Юра беззлобно рассмеялся. «Ох, уж эти городские!» — так и говорил весь его вид.

— Ну, положим, подушки делают не из них, а из их пуха — очень легкого и теплого. А еще им наполняют теплую одежду, ее носят даже альпинисты и космонавты, — пояснил он. — Но в целом вы правы. Больше скажу: ради этой птицы изначально и создавался наш заповедник.

Он рассказал еще много всего интересного про птиц, животных, растительность этих мест. Марина слушала, открыв рот, но не все могла понять и запомнить. Ощущение было, что она вернулась в далекое детство и смотрела свою любимую на тот момент передачу — «В мире животных», только вместо знаменитого Николая Дроздова перед ней выступал простой орнитолог Юра.

— А вы давно с нашим маячником знакомы? — спросил он вдруг где-то посреди истории о северных оленях и мхе-ягеле.

— С маячником? — опешила она. Но быстро догадалась: — С Артемом?

Здесь, на Кольском, его никто не называл Терминатором, зато еще в поселке, пока она пыталась объяснить, кто она такая и к кому приехала, успела несколько раз услышать в его адрес слово «маячник».

— Да, с ним, — подтвердил Юра.

— Да не то чтобы очень давно, — пожала плечами Марина. — Меньше года в общей сложности. Познакомились в июне, а общаться толком начали уже в сентябре.

Она не знала, зачем она все это рассказывает Юре. Но по какой-то причине этот человек расположил ее к себе, с ним захотелось поделиться хоть чем-то. По сути ведь Марина об их с Артемом общении никому и не говорила.

— Хм! Никогда бы не подумал! — удивился Юра. — Мне казалось, у вас с ним более… э-эм… сложная история.

— У нас с ним? — Она изумленно вскинула брови. — А вы, Юра, как понимаю, обладаете исчерпывающей информацией о… «нас», чтобы делать соответствующие выводы.

Весь настрой пооткровенничать у нее пропал мигом. Их отношения — или что у них там было с Артемом — были вещью слишком личной, чтобы кто-то со стороны мог вот так запросто о них высказываться.

— Ох, Марина, пожалуйста, не обижайтесь! — спохватился Юра. — Я не стремился ничем вас задеть. У нас поселок маленький: всем всё обо всех известно, а слухи расходятся молниеносно. Все знают, что маячник… то есть Артем звонит каждую неделю какой-то женщине. Он никому ничего не рассказывает о ней, но все вокруг, само собой, в курсе. И тут вдруг появляетесь вы. Естественно, я… да и все остальные тоже — подумали, что та женщина, которой он звонит, — вы.

— Да, это так, — подтвердила Марина, сбавив обороты.

— Ну так вот, — облегченно выдохнув, продолжил Юра. — У нас в поселке эта история с маячником — что-то вроде местной легенды. Все ломают головы и строят предположения, одно фантастичней другого. Ну знаете, как это бывает в глухих отдаленных селениях, когда все самое интересное происходит по телевизору, а тут вдруг на глазах у людей разворачивается нечто необычное. Артем, кстати, об этом даже не в курсе, имейте в виду!

— И что же говорят? — непроницаемым тоном поинтересовалась Марина.

— Ой, да разное! — рассмеялся Юра. — Большей частью придумывают романтические истории в духе сериалов по центральным каналам про большую любовь и невозможность быть вместе. А