остальное — уже детали, которые от раза к разу меняются. Да я и сам в такое как-то верил, — смущенно усмехнулся он. — Вот, оказалось, был не прав.

— Артем мне, можно сказать, жизнь спас. Тогда, в прошлом году, в июне. — На Марину почему-то снова напал приступ откровенности. Это было не совсем правдой в прямом ее смысле, но, если бы Артем тогда не нашел ее и бывшего учителя и не взял их под свою защиту, неизвестно, чем бы все могло кончиться. — И очень многое для меня сделал. Буквально за несколько часов. Но общаться вновь мы начали уже перед его отъездом сюда, на Кольский. Как-то так, — закончила Марина и улыбнулась.

Вдалеке, между сопок, она заметила высокую белую башню с красными горизонтальными полосами и мерцающим светом на вершине. Маяков она никогда раньше не видела, но почему-то сразу догадалась, что они почти у цели. Сердце сразу забилось чаще и застучало в висках.

— Очень интересно, — искренне сказал Юра. — Марина, извините за вопрос, если он покажется неуместным. Но почему вас Артем не встретил?

— Нет, все нормально. Ничего неуместного, — заверила его Марина. — Это была моя прихоть. Я не говорила ему, что приеду. Но не спрашивайте, почему. Я и сама не знаю.

— Вот как… — улыбнулся он. — Это ничего. Вы не переживайте. Я уверен, Артем будет очень рад вам. Не подумайте, что лезу не в свое дело. Мы с ним просто часто общаемся, я каждый день мимо его маяка езжу и по воскресеньям вожу его в поселок. Он о вас никогда не рассказывал, хоть я и пытался его разговорить. Но вы дороги ему — это видно.

— Все хорошо, — улыбнулась Марина. — Спасибо вам, Юра, за такие слова.

— Да не за что! — подмигнул он. — Артем — хороший человек. Хоть и очень одинокий. И вам, я вижу, он не безразличен. Не стану гадать, во что выйдет ваша поездка, но от души вам желаю удачи — обоим!

Марина снова поблагодарила его.

Маяк располагался на возвышении, которое так называемая дорога огибала стороной.

— Думаю, будет лучше, если я не стану провожать вас, — сказал Юра, остановив машину.

— Вы правы, — улыбнулась Марина в ответ.

Подъем был крутым в принципе, и, таща за спиной тяжелый рюкзак, Марина совсем выбилась из сил ближе к вершине.

Внизу море с грохотом разбивалось о каменистый берег, подбрасывая в воздух тучи белых брызг. На разные голоса кричали птицы. Одни, сложив крылья, мирно покачивались на волнах, другие парили в небе, третьи пикировали сверху, к воде, чтобы выхватить оттуда неосторожную рыбину, но получалось это не у всех. С прикладной орнитологией у Марины было плохо, но альбатросов среди прочих птиц она узнала сразу.

У той башни, что она видела издалека, обнаружилась длинная одноэтажная пристройка, вероятно, что-то вроде жилого помещения. Что именно называлось маяком: только башня или полностью вся конструкция, Марина не знала.

Она огляделась по сторонам. Глупая была ситуация. Куда теперь идти? Искать дверь или окна в доме и стучать в них? А если Артем работает где-то на вершине маяка и не собирается спускаться оттуда до утра? Ей что, ждать его на улице, на холоде все это время? Вообще-то Марина с трудом себе представляла, каким образом организована его работа, но почему бы этому ее предположению не оказаться правдой?

А когда они встретятся, когда он увидит ее, всю такую внезапную, прилетевшую к нему на крыльях… — да хрен его знает на каких там крыльях! — что он подумает тогда? И что она должна будет сказать ему? Что-то вроде: «Мне кажется, я в тебя влюбилась. И кажется, что это взаимно». Ха-ха! Очень оригинально! Уж по крайней мере ни в каких романтических сериалах такого не показывают обычно. Или показывают? Марина не знала — она не смотрела романтических сериалов. Но по всему выходило, что после такого вот признания они с Артемом непременно должны были, обнявшись, уйти в закат.

Бред какой-то! Зачем она сюда приехала? И почему задумалась над этим только сейчас, когда до ближайшего оплота цивилизации много километров пути по заснеженной холодной пустыне, а единственная машина, которая могла ее туда доставить, уже уехала?

Марина потерла лицо руками, пытаясь успокоиться и прийти в себя. И услышала звук дрели, донесшийся с другой стороны бытовой постройки. Выдохнув и борясь с внезапно возникшей дрожью в коленях, она обогнула дом.

Артем в теплой куртке нараспашку («На гагачьем пуху», — усмехнулась про себя она) проделывал дрелью, подключенной к тянущейся из форточки переноске, отверстия в стене. Хотел получше закрепить водосточную трубу, как поняла Марина. На голову был накинут капюшон толстовки — как в последнюю их встречу. Была на нем и маска — как и всегда — что к лучшему. Марина, хоть и пыталась себе много раз представить лицо Артема — теперешнее, но не была уверена, что реальность не ужаснет ее настолько, что потом будет самой за это стыдно.

Закончив с работой, Артем повернулся. И замер, увидев Марину. Потряс головой, будто пытаясь отогнать наваждение. Медленно наклонился, чтобы положить дрель на землю. И так же медленно выпрямился.

— Марина… — ошарашенно выдавил он. — Ты как здесь?.. Откуда?..

— Я же говорила, что хочу в отпуске навестить друга… который далеко живет, — Марина развела руками. Она хотела, чтобы эта фраза прозвучала естественно и беззаботно, но вышло не очень: подвели и интонации, и голос, не вовремя сорвавшийся то ли из-за тяжелого подъема, от которого она еще не отошла, то ли из-за вдруг участившегося дыхания.

Возникшая затем немая сцена уже начала было напрягать Марину, но тут откуда-то выскочил большой пес, рыжий, лохматый, совершенно беспородный, и, заливисто лая и виляя хвостом, кинулся к ней. Обежав ее пару раз вокруг, он встал на задние лапы с явным намерением положить передние ей на грудь. Марина взвизгнула и попятилась. Не то чтобы она боялась собак, но быть поваленной на землю этим псом ей не хотелось совершенно!

— Джо, фу! — скомандовал Артем.

Пес, так и не закончив начатого, опустился на все четыре лапы, виновато понурив голову, но продолжая мотать хвостом из стороны в сторону.

Артем вышел из оцепенения и быстрым шагом направился к Марине. Ей показалось, он хотел ее обнять, и она успела даже попытаться угадать, будут ли эти объятия похожи