не могу, когда кто-то плачет из малышей. Ну, не могу, и все. Не знаю, в сердце будто заноза ноет, пока они скулят. И эти слезы в круглых их шарах. Короче, тут я всегда даю слабину, что с братом, что с остальными. И помню, встала я тогда на корточки и поползла к рыжему под длинной чередой вешалок. Подгребаю к нему на коленях и говорю – пойдем погуляем. И руку протягиваю. Вдруг услышали, как училка зовет нас по фамилиям, и рванули со всех ног из детского ада. Отбежали метров на сто, и так нам хорошо стало, будто из плена вырвались. Кир взял мою сменку, закинул себе на плечо, и мы пошли шлепать по лужам. Потом это дело нам надоело, и Кир предложил сходить побить стекла в заброшенную деревню. Он там был со старшими пацанами этим летом и, по его словам, круче места не видал.

Мы жили в поселке Назия, а неподалеку было еще несколько заброшенных деревушек. Они так и назывались – Поселок номер Один, Поселок номер Два и так далее, до Десятого. Тетя Катя, тетка Кира, когда не напивалась совсем уж вдрызг, любила рассказывать про то, как они там жили раньше. И что там был фонтан и красивый театр. В кафе-столовой можно было купить шарик мороженого за три копейки. И как ее мать работала на торфяниках, стоя в воде по восемь часов в день, и застудилась так, что вскоре умерла. Когда-то в этих поселках жили тысячи людей, а теперь остались только разрушенные дома и заросшая густой травой узкоколейка. Кир сказал, если идти прямо по рельсам, то можно попасть в ту деревню. Туда мы дошли прекрасно, по пути поели черники и клюквы, а потом увидели черные дома с проломленными крышами и покосившимися заборами. Фонтан в центре деревни был похож на прорвавшую канализационную трубу. Неподалеку от него стоял Дом культуры с кривой колонной. От былой роскоши не осталось и следа. Как только я это увидела, мне сразу расхотелось идти фигачить камнями по стеклу. Это как кидать кирпичами в мертвецов – не думаю, что сильно весело. Какое-то нехорошее чувство поползло по ногам. Как будто ты навсегда теперь тут останешься один на один с этими выбитыми глазницами окон и черным небом. Небо и правда стало вдруг угрожающе черным, и полил дождь. Я стояла и смотрела на дом с колонной, не в силах оторваться. Даже сейчас помню это странное ощущение прошедшего времени, в котором я вдруг оказалась. Словно муха, что застряла между стрелками настенных часов – ни туда, ни сюда. Дождь лил мне за шиворот, но я ничего не чувствовала, потому что смотрела на медную табличку на покосившейся колонне. Там было написано – «Капсула времени», вскрыть в 2016 году. Это значит, что уже как год назад. Просроченная, что ли? Интересно – такие штуки имеют срок хранения, как молоко там или колбаса, или это не так уж важно?

– Ты че, дура, что ли? Промокнешь же!

Кир затащил меня под крышу здания, и мы сели в просторном зале, похожем на наш актовый зал в школе, только больше в два раза, скорее размером с театр. Дождь лупил как сумасшедший. Крыша кое-где протекала, но в целом была еще вполне пригодна для жизни. Мои зубы цокали как у Щелкунчика, хоть орехи подкладывай.

– Надень мою куртку, сейчас огонь разожжем.

Пока я тряслась как осиновый лист, Кир разломал деревянную скамейку, натаскал листов бумаги и устроил настоящий костер. Из пенала он достал сигарету, с видом бывалого чувака прикурил от костра и смачно затянулся. Потому протянул мне. Я, конечно, тоже втянула дым, но он застрял у меня между носом и горлом так, что я долго и мучительно кашляла. Кир поржал надо мной, но потом сжалился и сказал, что с ним тоже так было первый раз. Не пошло, что называется, чуть легкие не вылетели, пока кашлял. Да еще и тетка с ходу просекла, что он сигареты у нее спер, и надавала по рогам со всей дури.

– Как ты думаешь, что такое «Капсула времени»?

– Да фиг знает. Может, машина такая, чтобы во времени летать?

– Ты, если б нашел такую, что бы сделал?

– Не знаю, сгонял бы, позырил, что там через двадцать лет с нами будет. Как в этом фильме… как его там? Старый такой.

– «Назад в будущее».

– Ага, он. Еще моя тетка говорит, что, если бы у нее была машина времени, она бы баксы купила бы двадцать лет назад, а сейчас продала бы.

– На фига? У тебя возможность мир поменять, а ты типа торговать всякой фигней будешь?

– Да ты не дорубаешь. Никакая это не фигня. У них деньги дорогие, а у нас дешевые сейчас. Если бы вернуться в то время, когда наоборот было, можно миллионерами стать. Мы бы сейчас богатыми были. Велик бы крутой себе купил, чтобы со скоростями. Или даже мотоцикл. Много можно всего купить. А ты бы что делала?

– Я бы не полетела.

– Да ну! А че так? Прикольно же узнать, что будет.

– А вдруг я там умру? И все, капец. Ничего не изменить. Буду жить дальше и думать только об этом.

Кир, казалось, на минуту задумался, глядя в огонь.

– Это верно. Получается, что весь кайф, что называется, обломаешь. – И тут рыжик двинул мне в плечо так, что я свалилась со скамейки. – Я придумал! Придумал! Так ты в прошлое лети, там ты точно живая.

– Ну уж нет, – сказала я, забираясь обратно. – С прошлым понятно, там вообще тоска зеленая. Я лучше тогда в будущее тоже сгоняю. С тобой вместе.

– Конечно, давай. И что ты гонишь про то, что ты там мертвая? Ты теперь мой друг, и я сам за тебя сдохну, если что. Так что не парься. Жрать что-то охота, пойдем уже, что ли, капсулу возьмем и домой двинем?

Спустя много лет я думала про тот разговор. Что, если бы я могла и правда смотаться в прошлое с Киром? Жаль, что мы этого не сделали. Я бы тогда уговорила Лео ни за что, несмотря ни на какие мамзельские слезы и мольбы, не ложиться под нож. Что угодно, но только не та чертова больница. И тот мерзкий жадный хирург, щупающий конверт с деньгами сквозь халат.

Мы с Киром подобрали колченогий стол, что валялся в зале, поставили на него две табуретки и добрались до таблички «Капсула времени». Пока делали эту баррикаду, Кир пару раз грохнулся