Наряду с Аренсом и Райзером одним из немногих выдающихся ученых, публично продемонстрировавших свой скептицизм, был Джордж Манн, биохимик из Вандербильтского университета, который отправился в Африку для изучения племени масаи. Ранняя карьера Манна была отмечена вспышками блеска: он был одним из первых ученых, поднявших тревогу по поводу трансжиров в 1955 году, а также предположил, что внезапное разрушение бляшек в артериях должно быть более вероятной причиной сердечных приступов, чем медленная закупорка артерий. Правильность этого предположения была доказана, но только спустя десятилетия.

В Африке Манн видел людей, которые процветали при рационе из мяса, крови и молока, чей уровень общего холестерина был одним из самых низких в мире и у которых не было сердечно-сосудистых заболеваний – и, по-видимому, никаких других хронических недугов.

Эти результаты настолько явно подрывали гипотезу Кейса, что исследователи в области питания предприняли значительные усилия, чтобы опровергнуть ее. Несколько университетов США собрали группу ученых, которые отправились в Кению, чтобы найти недостатки в данных Манна. К их огорчению, вместо этого они неохотно подтвердили его выводы. Затем, пытаясь найти объяснение этим неожиданным результатам, одна группа исследователей предположила, что, возможно, у масаи за тысячи лет сформировалась способность снижать уровень холестерина в крови. Однако вскоре эта теория была опровергнута обнаружением группы масаи, которые переехали в столицу Кении Найроби. Их уровень холестерина был на четверть выше, чем у представителей племени в сельской местности, а это означало, что они гораздо больше походили на жителей Запада. Таким образом, окружающая среда явно превзошла генетический фактор, если он вообще существовал.

Кейс, как и следовало ожидать, попытался отодвинуть работу Манна на второй план. «Особенности этих примитивных кочевников не имеют никакого отношения» к пониманию болезней сердца в других популяциях, писал ученый. Сам Кейс в своем Исследовании семи стран искал «диетическую истину», сравнивая разные народы со всего мира. Но, как ученый писал позже, это были в основном европейцы, с которыми, по его мнению, было лучше всего сравнивать американцев. Кейс использовал те же самые пренебрежительные аргументы, чтобы отвергнуть данные, полученные при изучении инуитов в Арктике. Как и Манн, Вильялмур Стефанссон сам видел, как крепкое здоровье и питание с высоким содержанием жиров могут идти рука об руку. Рацион инуитов, как мы узнали, состоял по крайней мере на 50 процентов из жиров. А в 1929 году Стефанссон провел годичный эксперимент, в ходе которого ел только мясо и жир. Он оптимистично ожидал, что эти усилия приведут к тому, что восхищенные коллеги положат «красную ковровую дорожку для диеты с высоким содержанием жиров». Так что он был не готов к опале. «И какое разочарование! – написал он. – Первое облако в небе было не больше человеческой ладони, на самом деле не больше короткой и дружеской личной записки от доктора Анселя Кейеса [так в оригинале] в 1954 году».

Вскоре Кейс публично отверг работу Стефанссона как исследование, которое, как и работа Манна, было экзотическим и неуместным. Хотя «их причудливый образ жизни будоражит воображение», особенно «популярное изображение эскимосов… счастливо поглощающих жир», «ни на каких основаниях» нельзя было предположить, что случай с инуитами «вносит какой-либо вклад» в науку. И это исследование «определенно не демонстрировало исключения из гипотезы о связи болезни сердца с жирами».

Кроме того, можно было убить и добрым отношением, которое Фредрик Дж. Стэр, сторонник Кейса и председатель департамента питания в Гарвардской школе общественного здравоохранения, выразил к работе Стефанссона. Стэр дружил со Стефанссоном и написал вступительный комментарий к одной из его книг об инуитах. Но Стэр принижал существо работы Стефанссона и не давал его читателям повода рассматривать работу всерьез. «Это хорошо или плохо? – задал он риторический вопрос. – Конечно, если бы мы все начали есть больше мяса, его скоро не хватило бы, особенно» отборных «частей»[30]. Продолжая развивать этот глумливый подход и даже не задумываясь о последствиях научной работы Стефанссона, Стэр заканчивает тем, что рекомендует читателю «занимательную» книгу.

Стефанссон умер в 1962 году, через восемь лет после публикации этой книги, и его идеи впоследствии исчезли с горизонта науки о питании.

Фремингемское исследование

Джордж Манн, который пришел в эту область в начале 1960-х годов, добился замечательного успеха, прежде чем погряз в спорах, изучая масаи. На самом деле он был заместителем руководителей одного из самых известных исследований сердечно-сосудистых заболеваний в истории – Фремингемского кардиологического исследования. Фремингем – небольшой городок недалеко от Бостона, штат Массачусетс, который с 1948 года является фактически чашкой Петри для изучения болезней сердца. В настоящее время в исследование факторов, влияющих на возникновение сердечно-сосудистых заболеваний, включилось третье поколение участников, а начиналось все с 5000 мужчин и женщин среднего возраста. Участники подвергались всестороннему обследованию и последующим тестам каждые два года, а также проходили опросы. Это была первая крупномасштабная попытка выяснить, могут ли такие факторы риска, как курение, высокое артериальное давление и наследственность, достоверно спрогнозировать смерть от болезни сердца.

В 1961 году, после шести лет с начала эксперимента, ученые, участвующие во Фремингемском исследовании, объявили о первом большом открытии: высокий уровень общего холестерина является надежным предиктором болезней сердца. Это считается одним из самых значительных результатов в истории исследований сердечно-сосудистых заболеваний, потому что до этого, хотя эксперты и предполагали, что высокий уровень холестерина в сыворотке крови был негативным фактором, доказательства были лишь косвенными.

Эта новость имела масштабные последствия. Во-первых, она решила проблему, которая с самого начала мешала исследованиям сердечно-сосудистых заболеваний: ученым требовался показатель, который они могли бы измерить, чтобы оценить риск сердечного приступа без летального исхода. Это может показаться бессердечным, но при попытке установить причину болезни смерть является идеальной конечной точкой для изучения. Исследователи предпочитают следить за пациентами, глядя на то, что они едят, курят ли и наблюдать другие факторы, пока люди не умрут. Смерть – это «событие», или «жесткая конечная точка», на языке исследователей, это неоспоримые данные в конце эксперимента. (Сердечные приступы также считаются «жесткой конечной» точкой, но даже они подвержены диагностической неопределенности, как мы уже видели.) Оглядываясь назад после неоспоримого факта смерти, исследователи могут затем спросить: «Была ли она вызвана тем, сколько бекона человек съел, или сигаретами, или чем-то еще?»

Однако, ожидая смерти пациентов, исследователи вынуждены наблюдать за популяцией в течение многих лет. Поэтому поиск «промежуточной», или «мягкой конечной», точки – предмет активных научных поисков. Если бы какой-то показатель мог надежно предсказывать болезнь сердца, исследователи могли бы провести более короткие эксперименты, в ходе которых отслеживали бы промежуточные факторы риска. Таким образом, определение общего холестерина в качестве «мягкой конечной» точки рассматривалось как прорыв: теперь ученые, кажется, могли сделать вывод, что любая пища, повышающая общий холестерин, также увеличит риск сердечного приступа. По всей вероятности, врачи могли бы использовать