— Я не знаю, откуда эти деньги, и ничего писать не буду, —твердо сказал Капустин.

— Не хочешь и не надо, — вдруг неожиданно легко согласилсяМаксим Сергеевич, — ты только их пересчитай, и все. А я поеду и расскажу, чтопередал деньги тебе.

— Кому расскажешь?

— Кому надо, тому и расскажу. Теперь у тебя будет двойнаябухгалтерия. Одна по документам, другая по твоему сейфу. И совмещать их нельзяни в коем случае. Это разные статьи дохода. И не смотри на меня такими большимиглазами. Ты ведь все прекрасно понимаешь. У нас на первом канале тоже все берутденьги за любую передачу. Иначе не получается.

Павел вздохнул. Он теперь понял наконец, что именно это заденьги. И, не прикасаясь к ним, повернулся к Косенко:

— Какую расписку вам дать?

Когда расписка была написана и он отдал ее Косенко, тот,сунув в карман бумажку, с удовлетворением сказал:

— Я думал, ты не захочешь писать. Ну ничего, все равнорасписка не попадет в чужие руки. Спасибо тебе, Павел, и до свидания.

Он крепко пожал руку своему преемнику и, уже выходя изкомнаты, добавил, чуть улыбнувшись:

— А насчет спасения я ведь все знаю. Там моя племянницаработает у Александра Юрьевича. Зиной зовут. Она мне все и рассказала. Ну, будьздоров.

Он вышел из комнаты, оставив Павла наедине с открытойдверцей сейфа, где виднелись тугие пачки долларов.

Вечером Дронго подъехал к дому, где жил Сергей Монастырев.Дом стоял на Татарской улице. Это был старый московский дом, построенный еще добума пятидесятых годов. Первое, что бросалось в глаза на улице, так этообъявление, протянувшееся через всю улицу, сообщающее о продаже невероятногопентхауса в два этажа. Дронго представил, как должна была раздражать подобнаяреклама пенсионеров, не получавших месяцами пенсии.

Он вошел в дом и, верный своей привычке, поднялся на восьмойэтаж, не вызывая лифта. На нужном ему этаже на дверях не было табличек сномерами квартир, и поэтому он позвонил в находившуюся слева от лестницы дверь.Через минуту там послышался испуганный старческий голос:

— Что вам нужно?

— Я ищу квартиру Монастырева, — громко сказал Дронго, — вы незнаете, где он живет?

— Ничего не знаю и вам дверь не открою, — сказала глуховатаястарушка, отходя от двери.

Он понял, что звонить еще раз бесполезно, и позвонил вовторую квартиру. Здесь никто не ответил. Он позвонил еще раз, но за дверьюпо-прежнему царила тишина. Чувствуя, что его визит срывается, он с досадыпозвонил в третью квартиру. За дверью послышались шаги, и на пороге возникдлинный, словно кривая оглобля, чуть сутулый, с маленьким, абсолютно гладкимчерепом человек. Он был в красной рубашке и в джинсах. Открыв дверь, онудивленно смотрел на Дронго. У его ног застыла кошка.

— Кто вам нужен? — спросил хозяин квартиры.

— Я ищу квартиру Монастыревых, — объяснил Дронго.

— А почему вы говорите обо мне во множественном числе? —поинтересовался Монастырев. — Я еще не женат. И в квартире живу один, если несчитать Мурки.

— Извините, я вас не узнал. Вы Сергей Монастырев?

— Кажется, да. А кто вы такой, позвольте узнать?

— Я приехал от Киры Леонидовны.

— От Кирочки, — встрепенулся Монастырев, ногой отодвигаякошку, — заходите, пожалуйста.

Дронго зашел в квартиру. В нос ударил довольно сильный инеприятный запах. Монастырев извиняясь пробормотал:

— Я пытаюсь что-то приготовить. Вы не пробовали мясопо-бургундски?

— Кажется, вы жарите голландский сыр, — засмеялся Дронго. —Я очень люблю мясо по-бургундски, но, по-моему, вы его готовите не совсемправильно. Или продукты не совсем свежие.

— Скорее второе, — смутился Монастырев, — сыр был старый изасохший, а мясо, по-моему, пыталась стащить Мурка. У меня не работаетхолодильник, и мясо лежало на балконе. Вы думаете, оно испортилось? Вообще-тосейчас довольно теплая погода. Вы проходите в комнату, а я сейчас выключу газ,чтобы мясо не подгорело.

Дронго прошел в комнату. Квартира Монастырева состояла издвух комнат и длинного коридора с небольшой кухней и совмещенным санузлом.Одного взгляда на кавардак, творившийся в квартире Монастырева, хватало, чтобыпонять: здесь живет убежденный холостяк, не обремененный присутствием женщин.На полу стояли картины, подаренные художниками, среди которых встречалисьдостаточно известные имена. Неплохая мебель, купленная, очевидно, несколько летназад, была покрыта пылью, а журнальный столик поцарапан и прожжен сразу внескольких местах.

Монастырев появился в комнате вместе с кошкой, котораяпо-прежнему вертелась у его ног. Он довольно бесцеремонно оттолкнул ее и сел вкресло, приглашая в другое своего гостя.

— У меня нет ничего выпить, — развел руками Монастырев, —хотя нет, осталось пиво. Вы хотите пива? Я держу его в ванной, чтобы ононемного остудилось.

— Нет, спасибо, не хочу.

— Так зачем вас прислала Кирочка? Наверно, из-за картиныГладилина? Ну я же обещал ей, что продам эту картину, пусть она не беспокоится.

— Нет, нет, совсем не из-за картины. Она просто представилавас как одного из самых близких друзей покойного Алексея Миронова.

— Лешки… Конечно, он был моим другом, — кивнул Монастырев,поправляя очки. Потом вдруг испытующе посмотрел на грузную фигуру Дронго, наего широкие плечи, развитый торс и уточнил: — Вы, очевидно, из милиции?

— Почему — очевидно?

— Бедным Лешкой интересуются только представители нашейдоблестной милиции и журналисты. Но для вторых он уже не интересен. Прошло двагода после его смерти, и они забыли о нем, как это бывает обычно. А вот милицияи прокуратура не забывают. Иногда даже делают вид, что все еще ищут убийцАлексея.

— Вы не очень любите милицию, — усмехнулся Дронго.

— А за что вас любить? У моей соседки и ее мужа былстаренький «жигуль» пятой модели. Он такой старый, что на него даже мухисадиться не решаются, боятся, что он развалится под ними. Несколько дней назадони поехали в аэропорт «Шереметьево», провожали сына. И что вы думаете? Когдавернулись на стоянку, то увидели, что кто-то успел похозяйничать в машине,украв единственную ценность — магнитофон с вложенной в него кассетой. Вырвали скорнем. Им не магнитофона было жалко, а кассеты. Там были записаны голоса ихвнуков, которые теперь вместе с сыном живут в другом государстве, в СреднейАзии. А они остались здесь. И сын со своей семьей не может к ним приехатьпогостить. Он и на эту поездку собирал деньги три года. И подарил родителям напамять кассету с записью голосов их внуков. Вор, конечно, кассету выбросит,зачем она ему. А милиция нахально заявила, что найти воров в Москве сейчасневозможно. Еще сказали, чтобы мои соседи радовались тому, что у них такаястарая машина. Говорят, в Москве сейчас нельзя ездить на новом автомобиле.Воруют в первую же ночь покупки. Уводят даже с охраняемых стоянок и из гаражей.А вы хотите, чтобы вас еще любили?