не мог разрешить себе сдаться перед препятствием. Он увидит пленника во что бы то ни стало.

Демон незамедлительно пустился на поиски ключа, даже толком не представляя, что искал. Первым делом проверил ящики рабочего стола. Документы, счета, переписки – ничего, что имело бы значимость. Между желтоватыми листами вдруг проскочила фотография. Очень старая, судя по блеклым цветам, но хранившаяся с такой бережностью, что не пронесла через время ни царапины. Кай пригляделся к запечатленным лицам возле Лоркана, одно из которых узнал мгновенно, и хоть Джеймс оставался единственным, на кого можно было с уверенностью ткнуть пальцем, назвав имя, Каю не составило труда догадаться, кем являлись остальные мужчины на карточке.

Прошлым поколением фамильяров.

Когда документы были изучены, а книги в шкафу пролистаны, Кай впал в злобное отчаянье. Неужели он мог упустить такой шанс и вернуться ни с чем? Нет, он всячески прогонял мысль о том, чтобы отступить, тем более сердце его томило каким-то странным предчувствием и толкало вперед. Но куда именно?

Ему должно было страшно повезти, если он обнаружит ключ в месте до смешного незатейливом. Скажем, под порогом или в кармане оставленного пиджака. Кай даже усмехнулся настолько примитивным вариантам, однако, то, как изумленно расширились его глаза, когда он вынул из одежды Лоркана металлическую перфокарту, можно было передать только на сатирической карикатуре.

Разблокировав люк, Кай дернул за выемку, и подпольная дверца дыхнула на него затхлостью, отворяя ведущие вниз бетонные ступени. Демон сошел во тьму, даже не подумав прихватить с собой фонарь, но, сделав несколько слепых шагов, он разглядел у подножья вырубленный коридор и слабо маячивший огонек вдали.

Первое время Кай ступал по наитию, придерживаясь стены, пока глаза не привыкли к полумраку. Прислушивался к собственным шагам в кромешной тишине. Чем ниже он спускался, тем все острее обнаженные руки обдавало холодом, а плесневелый запах отчетливее мешался с металлическим… с кровью?

Он спрыгнул с последней ступеньки, двинулся навстречу свету. Следом торопливо поспевала длинная тень, а четкие удары шагов подхватывало глухое эхо. Кая целиком захлестнуло жадное предвкушение раскрыть подноготную дьявола.

Коридор оканчивался мощной железной дверью с окошком, пересеченным вертикальными прутьями. В свете одинокой лампочки, свисавшей с потолка, Кай осмотрел впаянные массивные замки. По старой привычке отметил изобретательный механизм. Взломать такой непросто, да и требовало ли оно того? Кай нетерпеливо заглянул в окошко, высматривая за прутьями признаки жизни.

Небольшая камера еле просматривалась в темени. Ее оснастили минимальной сантехникой без излишних удобств, закрытой за плиточной перегородкой койкой из камня, источающего ледяное дыхание. Ввинченными в стену креплениями. Там, где свет лампы проскальзывал в помещение и касался бетонного пола, пестрели высохшие следы крови. Кай перевел взгляд на пленника.

Он сидел, привалившись к стене, неподвижно. Только плечи легонько приподнимались от неслышного дыхания. Голова опущена, волосы каскадом закрывали лицо. Рядом с пленником по полу извивалась толстая цепь, судя по всему, закрепленная у него на шее. В приглушенном свете Кай с трудом смог взглядом выхватить болезненную худобу рук, истерзанных многочисленными шрамами. Раны на коже подсохли корками.

Потревоженный присутствием постороннего, пленник поднял голову, и демон, сраженный увиденным, ахнул. В измученном голодом и пытками лице терялись черты, но среди выпиравших костей Кай смог узнать несравненную спутницу Лоркана.

– Нина? – позвал он, не до конца доверяя собственному зрению.

Часть 2. Выбор

Глава 11. То, что было забыто

Она не видела их лиц, не знала имен. Кто-то приволок ее сюда – в место, где не было дневного света, не было звуков. Нежилой воздух замер в глухих стенах плотной завесой, холод пронизывал до костей и погружал в мертвецкий сон рассеянное сознание. Нина не чувствовала себя в свинцовой усталости, и только смутные отголоски боли напоминали о том, что она все еще была жива.

С гулким, будто бы потусторонним звоном цепей на шее сомкнулись кандалы, и плечи опали под страшной тяжестью. В нос шибанул тошнотворный запах железа, удерживая Нину в рассудке. Она сидела на бетонном полу, брошенная в зловещую тень дьявола, и не могла найти сил, чтобы взглянуть на хозяина.

– Каюсь, я завидовал тому, с каким рвением ты была готова защищать своих друзей, – вкрадчивому загробному голосу Лоркана вторило гулкое эхо. – Помню, словно вчерашний день. С тем же рвением ты могла бы защищать кого-то более… значимого. Но, к твоему несчастью, я прекрасно понимаю, что сподвигло тебя на эту сделку. Страх не увидеть мир и своего возлюбленного, – на этих словах он затих, как будто хотел сохранить интригу. – Так и не увидишь. Это доставляет мне куда больше удовольствия, чем твоя верность.

Сражаясь с чудовищным измождением, Нина заставила себя вскинуть на Лоркана взгляд. Его застывшее надменной маской лицо оставалось туманным, но память дорисовала и сеть морщин, и искривленные в спесивой ухмылке тонкие губы. Точно так же он улыбался ей, прежде чем увести за собой. Даже в его сухих нескладных чертах проглядывала совершенно детская радость.

Продираясь сквозь блеклые штрихи минувшего дня, Нина не понимала, что пытался донести Лоркан, возвышаясь над ней здесь, в ледяных стенах. От чего он намеревался получить удовольствие?

Но вскоре пришлось узнать на себе. Удовольствие от истязаний.

С натужным скрипом дверей в камеру входили сперва люди в черных костюмах, а следом и сам Лоркан. Пока на глазах Нины разворачивались пыточные орудия, Лоркан занимал место в первом ряду, готовый с радостным сердцем вкушать представление неподдельных страданий. Сладостное упоение не сходило с его лица, когда он наблюдал, как грубые лезвия тянули по тонкой коже пленницы кровавые борозды. Как тело судорожно содрогалось от потребности в кислороде, когда ее подолгу держали головой в емкости с водой. Как плети рассекали спину, пока кожа не начинала висеть драными лохмотьями – первобытные способы расправы так старомодны и в то же время эффектны в своем проявлении. Дьявол упивался властью, глядя, как попытки храбриться исчезали за мученической гримасой, а стойкое молчание прерывалось истошным криком. Созерцание неизбежных страданий стало Лоркану досугом. Считай, что сходить на неделе в гольф, мячи погонять.

Если бы не приобретенная выносливость и чудеса регенрации, Нина давно бы скончалась. На ее долю выпала ноша дарить дьяволу иллюзию, что он все еще был могущественен. Повиновение, предусмотренное договором, связывало руки.

Она горела в агонии. Попеременно впивающиеся в плоть металл и перевитые кожаные шнуры доставляли нестерпимую боль. Такой боли нет названия. Это была неукротимая сила, выходящая за рамки всего,