Сюзетта наморщила носик, просматривая меню.

– Вынуждена?

– Это долгая история, – ответила я. Появился официант и записал наш заказ: два салата «Нисуаз» и графин бургундского. Сюзетта наклонилась ближе ко мне и продолжала беседу.

– Как поживает Кози? – поинтересовалась она, хотя я видела, что мысли ее витали где-то далеко.

– Прекрасно. Ты приезжай к нам как-нибудь вечером и повидаешься с ней. Ты ведь знаешь, она обожает тебя, особенно когда ты делаешь ей красивую прическу. У меня так никогда не получается.

Сюзетта кивнула и обвела ресторан рассеянным взглядом.

– Ладно, когда-нибудь загляну к вам.

– Что у тебя? – спросила я, угадав ее проблемы каким-то шестым чувством, которое появляется лишь после долгой дружбы.

Она неуверенно улыбнулась.

– Знаешь… я встретила человека.

– Правда? – шутливо отозвалась я. – Это, случайно, не мужчина?

Она робко захлопала ресницами.

– Возможно.

– Ты хочешь рассказать мне о нем? – спросила я, приглаживая прическу. Впервые за много дней (или недель?) я завила волосы и даже чуточку подкрасила губы помадой. Как приятно снова окунуться в жизнь, пусть даже на пару часов. На краткий миг мы с Сюзеттой почувствовали себя не женщинами в оккупированном, терзаемом страхами городе, а старыми подружками, встретившимися за ланчем в любимом ресторане.

– О нем я расскажу чуточку позже, – ответила она, к моему удивлению. Как это необычно для Сюзетты, ведь она всегда выкладывает все свои новости. Но я не торопила ее. – Сначала расскажи ты. Как там Люк?

Я описала, как развивались наши отношения с Люком, как наступил серьезный и прекрасный поворот. Она удивленно раскрыла глаза и покачала головой.

– Наконец-то! Через столько лет!

– Да, видно, в делах сердечных я немного торможу.

– Знаешь, если бы ты проволынила еще год, я бы вмешалась и женила его на себе. – Сюзетта засмеялась так, как умела только она, и я не обиделась.

– Да вы просто созданы друг для друга, – добавила она с печальным вздохом.

– Да, я тоже так думаю.

Я вспомнила о недавнем инциденте с женатым ресторатором. Неужели она уже пришла в себя после такого шока?

Она взяла ломтик хлеба и намазала его маслом.

– И у вас будут дети?

– Мне кажется, что Люк хочет этого, – ответила я и невольно улыбнулась, подумав о нем. – Ну, в общем, мы посмотрим.

– У вас будут красивые дети, это точно, – заявила она.

Меня согревала мысль о нашем будущем, о том, что у нас, возможно, будет семья. Сюзетта права. Наши дети и вправду будут красивыми, с карими глазами Люка и моими высокими нормандскими скулами. Я улыбнулась, представив себе нашего маленького сыночка, его большие, любопытные глаза и пухлое личико. Он будет веселым, как Кози, и чуточку озорником, но хорошим, добрым.

– У тебя тоже, – уверенно сказала я.

– С чего ты взяла? – уныло возразила она. – Все хорошие мужики уже женаты. А остальные? Они на этой проклятой войне или… еще хуже. – Она грустно вздохнула. – У меня никогда не будет ребенка, если я не…

Она замолчала, а я мысленно подыскивала подходящие слова, чтобы сказать их моей приунывшей подружке, но не находила их и вместо слов только сжала ее руку. В это время в кафе вошли четыре немецких офицера. Гул голосов мгновенно затих, а у меня в груди началась паника, сначала легкая, потом бурная. Я уговаривала себя, что мне нечего волноваться. Я законопослушная гражданка Франции и встречаюсь с подругой. Говорят, немцы умеют чуять страх. Я не дам им такой возможности.

Официант подлил вина в наши бокалы и поставил перед нами два салата, но у меня уже пропал аппетит. Вместо этого я нервно пила вино, а Сюзетта наклонилась ко мне и поглядела через мое плечо на соседний столик.

– Так я хотела рассказать тебе вот что… – Она замолчала.

– Про мужчину, с которым ты познакомилась.

– Ну да… – сказала она после долгой паузы. – Но он не похож на тех, с кем я встречалась раньше.

– Что, он холостой? Или какой-нибудь…

Она натужно улыбнулась.

– Я не это имела в виду. Он другой.

– Другой? Как это?

Она тяжело вздохнула, зажмурила глаза, открыла их и посмотрела прямо на меня.

– Его зовут Франц. Он…

Она не успела договорить, а я уже недоверчиво качала головой, сопоставляя детали.

– Сюзетта. Что ты такое несешь?

– Понимаешь, если бы ты спросила меня два года назад, стану ли я встречаться с немецким офицером, я бы твердо ответила, что нет, никогда, но… Я не знаю… я познакомилась с Францем, и… ну, он правда замечательный, совсем не такой, как можно ожидать. Мы встречались несколько раз, и он настоящий, порядочный мужчина, Селина. Все это время я думала, что они свора злобных псов, но дело в том… что это вовсе не так.

Сначала я не могла оправиться от шока и молчала, но потом ко мне вернулся голос.

– Я понимаю, что этот человек тебе нравится, и я понимаю, что немецкая форма не обязательно превращает человека в чудовище… но, Сюзетта, ты понимаешь всю серьезность того, что ты делаешь? – Я понизила голос до шепота. – Ты сознаешь весь риск?

Подруга наморщила лоб, словно мои слова глубоко ранили ее. Вероятно, она хотела услышать от меня слова ободрения, даже восторга от такой новости, а я вроде как ругала ее.

– Мне следовало ожидать, что ты не порадуешься за меня, – обиженно заявила она. – Тебе-то повезло, у тебя были в жизни даже не одна, а две большие любви. Любовь приходила к тебе так легко, что ты даже не представляешь, как мне тяжело.

Мои глаза наполнились болью.

– Неправда. Как ты можешь меня обвинять, что я не желаю тебе счастья?

– Извини, я не то сказала. – Она вздохнула. – Просто я мечтаю о такой любви, какая выпала тебе. Ты счастливая.

Я кивнула и взяла себя в руки.

– Конечно, тебе хочется любви. Но какую цену ты заплатишь за нее?

Сюзетта отвела глаза.

– Мне страшно, как и всем остальным вокруг, – продолжала я. – Страшно за Кози. Страшно за папу. Страшно за тебя.

– Да, я все понимаю, – возразила она. – Но Франц не страшный. Он чудесный, правда.

– Ты с ума сошла?

Кажется, мои уговоры на нее не действовали.

– Я видела вчера на рынке Маргариту Леон. Помнишь ее, ту полоумную девчонку с лошадиным лицом из нашей школы?

Я кивнула. Но сейчас мне было наплевать на Маргариту и ее лошадиное лицо и вообще на все. Мне хотелось отговорить Сюзетту, чтобы она не наделала глупостей.