Невзирая на пол партнера, Парису приходилось воображать Сиенну, чтобы суметьзаняться сексом. Ему приходилось вспоминать ее лицо, чтобы довести дело доконца, потому что каждая клеточка его тела вопила о том, что находящийся подним человек не тот. Не тот запах, не те изгибы тела, не тот голос, не та кожа. Все было не то. И сегодня все будет также. И завтра. И послезавтра и всегда. Вечно. Скорый конец его страданьям не предвиделся. Разве что смерть, но пока он незаслужил смерти. Пока Сиенна не отомщена. И будет ли когда-либо? «Ты не любил ее. Это безумие» Разумные слова. Чьи? Его демона? Его собственные? Он уже и сам не знал. Большене мог отличать голоса один от другого. Они стали едины, две половинки целого. И оба они были доведены до края и моглисорваться в любую минуту. Пока же… Парис погладил лежащий в кармане пакетик с сушеной амброзией и облегченновздохнул. Все на месте. Теперь он постоянно носит с собой эту сильнодействующуювещицу. На всякий случай. И случай подворачивается часто. Смешанная с вином амброзия дарит ему алкогольное забвение. И пусть это длитсянедолго. И пусть каждый день ему приходится увеличивать дозу, чтобы достичьтого же блаженного опьянения. Приходится просить друга красть еще и еще. Богам известно, что он заслужил паручасов умиротворения, шанс утратить самого себя. После он будет свеж, силен, готов сражаться с врагом. Не думай об этом сейчас. По прибытию в крепость у него есть работа. Она на первом месте; так должнобыть. Он заставил себя сосредоточиться на окружении, отгоняя мысли прочь. Передего взглядом мелькнули бесчисленные дворцы, расхаживающие по улицам людям. Ихместо заняли густо поросшие деревьями холмы, заброшенные и забытые. Подскакивая на скальных выступах, внедорожник поднялся по одному из этиххолмов, увертываясь от деревьев и небольших подарков, оставленных для Ловцов,настолько глупых, чтобы прийти сюда опять. Примерно месяц назад они штурмовали крепость и ворвались внутрь – внутрь егодома, в котором он прожил много веков – из-за чего воинам пришлось основательноподлатать полученные раны, готовясь к новой поездке, к новой битве. Понадобилась обновить многие предметы обстановки. Ему это не пришлось по душе.В его жизни в последнее время произошло слишком много перемен – поселившиеся вих доме женщины, возвращение старых врагодрузей, разгоревшаяся с новой силойвойна – терпение было на исходе. Показалась крепость – возвышающийся исполин, сотканный из тени и камня. Плющвзбирался по зазубренным стенам, сращивая постройку с землей, и делая ихтрудноотличимыми друг от друга. Единственная разделяющая их вещь – железные ворота. Еще одно новшество. Пыл нетерпения внезапно пропитал прохладный воздух. Воины затаили дыхание. Такблизко… Торин, следивший за ними из крепости с помощью мониторов и сенсоров, открылворота. Когда они приближались к высокой арке входных дверей, Аэрон с такойсилой сжал подлокотник, что тот треснул. - Слегка взволнован, да? – поинтересовался Страйдер, поглядывая на него взеркало заднего вида. Аэрон не ответил. Вполне возможно, что он и не слышал вопроса. На егорасписанном татуировками лице читалась решимость и злость, а вовсе не таснисходительность, с которой он обычно ожидал встречи с Легион. Едва мотор умолк, вся компания покинула машину. Яркие солнечные лучи опалили его тело, и пот начал пропитывать футболку иджинсы. «Боги, неужели и в аду так жарко?» Выйдя из машины, маленькая Гарпия ступила в сторону, обняла себя руками,побледнела и широко распахнула глаза. Сабин следил за каждым ее движением, неотрываясь, даже когда Парис вытащил его сумку, и та упала к его ногам. Как Гарпия – настолько опасное существо – может быть такой боязливой? Этого просто не могло быть; это не вмещалось ни в какие рамки. Она словно состояла из двух частей двух разных головоломок, и теперь Парисраздумывал над тем, что девушку надо было везти в крепость с завязаннымиглазами. Непредусмотрительность. Однако он решил, что они все же могут вырезать ей язык, чтобы она не выболталаих секреты. А также руки, чтобы не смогла их записать. «Кто ты?» До истории с Сиенной он бы первый встал на защиту женщины. И то, что сейчас онэтого не сделал, а напротив, ратовал бы за причинение ей вреда, должно было бывызвать в нем чувство вины. Вместо этого он сердился, что не позаботился как следуето том, чтобы оградить своих друзей от нее. Все возможные угрозы должны быть исключены. Годами остальные пытались убедить его в этом, но он всегда сопротивлялся.Теперь же, наконец-то понял. Однако уже поздно что-либо предпринимать против нее. Сабин этого не допустит. Пропал парень. Парис не мог вспомнить, чтобы даже доразрыва их группировок Сабин с таким вниманием смотрел на женщину. Что необязательно было хорошо. Если ее застенчивость не наигранная, то Сабинуничтожит ее, шаг за шагом понижая ее самооценку. Мэддокс вышел из второй машины. Темный силуэт, замеченный краем глаза.Хранитель демона Насилия не озаботившись своим багажом, бросился вверх поступеням. Двери распахнулись, и на пороге показалась носящая его дитя женщина.Со смехом и слезами Эшлин прыгнула в его объятия, он закружил ее. Через секундувозлюбленные слились в пылком поцелуе. Сложно было вообразить дикого Мэддокса в роли отца – даже если дитя унаследуетсудьбу полудемона, как и все Повелители. Следующей в дверном проеме замерла Даника, осматривая толпу в поисках Рейеса.Красавица-блондинка заметила его и взвизгнула. Мгновенно откликнувшись на этоподобие особого зова, Рейес сжал в ладони кинжал и направился к ней. Одержимый демоном Боли, Рейес не мог испытывать удовольствия без физическихстраданий. До появления Даники воин был вынужден резать себя двадцать четыречаса в сутки, семь дней в неделю, чтобы выживать. Во время их пребывания вКаире ему ни разу не захотелось сделать этого. По его словам, находиться вдалиот Даники – уже само по себе мука. Теперь же, когда они опять рядом, он долженрезать себя, но Парис не думал, что кто-то из них имел что-то против. Взревев, Рейес подхватил ее на руки, и эти двое исчезли в крепости. Лишь отголоскисмеха Даники напоминали о том, что они здесь были. Парис потер внезапно занывшую грудь, молясь, чтобы боль утихла. Хотя и знал,что этого не случится. До тех пор, пока он не получит свою дозу амброзии.Каждый раз вблизи этих лучащихся любовью парочек в его груди рождалась боль иоставалась там, подобно высасывающему жизнь паразиту, пока он не упивался допотери сознания. Люциена, который предпочел длительному перелету быстрый прыжок через мир духов,нигде не было видно. Они с Аньей, вероятно, заперлись в своей комнате. Что ж, хоть один плюс. Парис заметил, что Гарпия так же, как и он, внимательно рассматривает парочки.Восхищаясь или же надеясь использовать увиденное против них? Хвала богам, других женщин в крепости не было. Никого, кого Парис мог бысоблазнить, и кому в конечном итоге причинить боль, покинув ради новой пассии. Юная подружка Даники Джилли жила в отдельной квартире в городе. Малышка хотелаиметь свое личное пространство. И они сделали вид, что выполнили ее желание, необронив и слова и том, что ее жилье подключено к наблюдательной системе Торина.Семья Даники тоже уехала к себе домой, в Штаты.