– Жозеф, их всего лишь надо направить на верный путь. И они смогут стать полноправными членами общества как эльфы, гномы, орки и даже гоблины. Они разумны и сильны, от таких всегда есть польза, как от меня или тебя.

– Только не начинай мне проповедь. – Жозеф был сдержан, но этот разговор ему начинал откровенно надоедать.

– Ну, а вы то что мне скажете?– Люций обратился ко всем стоящим за волчицей. Но, поглядывая на новоиспеченную предводительницу, они предпочли сохранить молчание.

– Не бывать такому позору!– воскликнула волчица.

– То есть для тебя позорно проиграть в битве человеку. Но не позорно проиграть представителю своей расы? Ты уже проиграла, и сейчас единственным верным решением для тебя будет принять ваше поражение и помочь в достижении высшей цели. Этим ты докажешь остальным, что проиграла сильнейшим! Что никак не может быть позорно!– От такого жонглирования логикой волчица немного опешила.

– Чего ты добиваешься человек? Что бы мы жили как скот? Уж лучше тогда умереть как герои.

После этой фразы Люций залился надменным смехом. Смех Люция вообще был не самым приятным звуком, а в такой ситуации он вызывал вопросы о его вменяемости у всех присутствующих.

– Тогда давай проведём дуэль, только ты и я. Если победишь ты, Жозев, перережь тут всех, но её оставь в живых. А если победителем окажусь я, то все присутствующие встанут под покровительствование Жозефа.

– Первый вариант мне нравится, а вот второй уже не очень. – Шутливо заметил Жозеф.

– Я в честном поединке слабее каждого из присутствующих бойцов. Готова ли ты, ведомая гордыней, погубить всех кто стоит за твоей спиной?

Повисло гробовое молчание. Волчица была в смятении. Принять смерть для неё было проще, чем принять чувство вины. Жозеф только разочарованно вздохнул, понимая что его брат даже не получал положительного ответа на помилование этих зверолюдов.

Люций же смотрел на зверолюдов с напыщенным самодовольством.

– Друг мой, когда ты делаешь такое лицо, у меня ощущение, что ты из монастырского погреба бочонок укатить хочешь. – из леса показался Аурэлио, а где-то за ним, пыхтя, пробирался и Евгений.

– Ну наконец-то. Брат Евгений, образумьте двух баранов. – на людях Люций снова назвал Евгения не отцом, а братом. Евгений сразу понял, что все требует формального урегулирования.

– Жозеф, я по пути видел павших воинов. И их и твоих подчиненных. Ты хочешь больше крови? Больше мести? Больше… ненависти? Церковь не поощряет такие эмоции. А знаешь почему? Потому что они цикличны, передаются от одного к другому. И нет иного выхода кроме как порвать этот круг. Но, чем больше витков было сделано, тем это сложнее. Верно, барышня? – Евгений переключился на волчицу. – Неужели вы хотите оставить детей сиротами? А ты, Жозеф, хотел бы, что бы твоих детей оставили сиротами? Всегда задайте вопрос сами себе, какую учесть вы хотите для себя и какую готовите другому. Я предложу вам союз. И выступлю его поручителем. Как высший церковный служитель этого города! Вам будет выделена земля и свобода в промысле. Но город будет просить с вас уплачивать налоги и отправлять лучших юношей на обучение Жозефу. Я уверен, вместе мы сможем сделать эти места лучше. Закопаем же топор войны!

Перед проповедью настоятеля храма, даже брат Люция был бессилен. Но и полностью принять принять зверолюдов на равных правах он не хотел.

– Отец Евгений, я ставлю ещё одно условие. Любой проступок будет караться по наивысшей мере наказания. Тогда они приучатся к культурной жизни. – Отец Евгений взглянул на волчицу недовольно машущую хвостом.

– Теперь вы девушка, будут какие-то пожелания в ответ этим?

– Право на безвозмездное питание в течении года. Большего не нужно. – Только сейчас она начала понимать, что право сильного хоть и сделала ее главной, но не сделает оставшихся ее подопечных сытыми.

– Думаю, это можно устроить, если вы покажите свой настрой жить не варварами, а членами общества. Сначала все равно будет трудно, и на вас будут косо смотреть. Но, со временем. я думаю, мы это как-то переживем. И, для закрепления этого союза, подойдите ко мне. – Жозеф и волчица не заставили старика ждать. – Похороните у стен всех павших. Это кладбище будет символом совместной работы, и общего горя . Напоминаем вам.

– Отец Евгений, если вы считаете это нужным. – Жозеф с тяжелой душой согласился, протянув руку волчице, та в свою очередь подала свою когтистую руку. Они скрепили эти переговоры рукопожатием.

Ещё несколько часов люди Жозефа и зверолюди выносили из леса тела. Не обходилось без слез жен и слёз друзей, провожающих бойцов в последний путь. Евгений забрал к себе в храм детей самых разных видов, надеясь на благоразумие их родни. Стоя у южных ворот, где под вечер только только начали выкапывать могилы, два друга пили из кувшинов церковное вино.

– Люций, ты ведь сам мог сказать то же самое что и отец Евгений. Зачем было старика тащить?

– Возраст. Жозеф его уважает, а зверолюды видят в нем мудрого старца. Его послушали обе стороны. Я только время тянул.

– Языком трепать не старика по лесам водить, я с ним умаялся.

– Да ладно тебе, без крови, конечно, не обошлось, но тебе хотя бы волчара не пытался голову откусить.

Допив кувшин, два друга принялись помогать с захоронением тел и молебеном по умершим.

Ночью Жозеф сидел в гостинной на первом этаже попивая вино и греясь у камина. К нему подошла служанка.

– Она пришла, как вы и предупреждали.

– Да, пусть заходит.

Служанка подошла к двери и, открыв ее, пустила серую волчицу в дом.

– И чего ты от меня хотел. Перерезал мою семью, а теперь ночные встречи устраиваешь.

– Из за таких как ты, не будет тут зверолюдам мира. Я тебя позвал чтобы от тебя избавится. – Волчица насторожилась и оголила клыки. – Я хочу предложить тебе сделку.

– Какую же? Мы и так на все согласились, чтобы не проливать кровь.

– У тебя слишком ярко выраженные животные повадки. Ваших детей должны воспитать люди, и тогда они найдут место в обществе. Ваши старики и женщины дадут им заботу. А тебя я попрошу убраться восвояси.

– Что за бред! Как я могу бросить свою стаю?!

– Мне нужно, чтобы ты проследовала за моим братом. И, если ему будет угрожать опасность, помочь. Да, вас в этом мире не очень любят, но с благоразумными все равно имеют дело. Ты не слаба, потому навряд ли на тебя просто так нападут, а след моего брата ты не потеряешь. Я же, в свою очередь, обещаю, что, если все пойдет хорошо,