Машина бежала с холма на холм, пенистые массивы перезревшего ковыля то поднимались, упираясь в него, то оседали, и тогда степь как бы распахивалась во всю свою ширь.

— Оригинальная местность, — восхищенно сказал Авдеев. — У меня такое впечатление, будто здесь было море и вдруг застыло при девятибалльном шторме.

— Это вы хорошо определили, товарищ подполковник, — согласился Крайнов. — Мне тоже иногда кажется, что сижу не в машине, а в трюме какого-то судна и вокруг не степь, а гребнистый океанский простор.

— А вы художник, майор! — заметил Авдеев.

— Да нет, — шутливо отмахнулся тот. — Художник из меня липовый. Просто люблю помечтать. Я тут как-то прикинул: если вдруг распрямить все здешние высоты, степь наша увеличилась бы в два с половиной раза.

Авдеев посмотрел на своего спутника, весело подмигнул:

— А это у вас уже явно жюль-верновское.

— Что вы! — Крайнов смутился. — Какой же из меня Жюль Верн? Книг я не пишу. Подсчитал так, для интереса. А вообще, наша степь для тактической учебы — находка. Здесь что ни километр, то естественный опорный пункт.

— Значит, на распрямлении не настаиваете?

Оба рассмеялись.

— А своей долголетней службой в этих степных краях вы довольны? — поинтересовался Авдеев.

Крайнов помолчал секунду-другую, но ответил все тем же бодрым тоном:

— Было, знаете, всякое. Но с Сергеем Ивановичем, комдивом, служить интересно, «приколдовал» он меня. Я ведь уезжал в академию, но возвратился. Заместителем полка потом утвердили.

— Это неплохо, когда есть опора, — согласился Авдеев. — Тем более в лице самого комдива.

— А он для всех тут опора, — сдержанно заметил Крайнов. — Потому и дивизия на хорошем счету у начальства. Но не все это понимают, к сожалению. Был тут когда-то командир полка. Вот уж, доложу я вам, оригинал. Так, знаете, с прутиком и ходил по батальонам. Никого, кроме себя, не замечал, ни с кем не считался. Правда, было это давно, когда еще Мельников батальоном командовал. Но в памяти держится, товарищ подполковник.

— И что же произошло?

— Известно что, сломал человек шею. Теперь на пенсии.

«Ишь ты, какой прозрачный намек», — подумал Авдеев. А Крайнов бесцеремонно продолжал:

— Я не знаю, товарищ подполковник, ехали вы сюда с радостью или без радости, но медлительность с приемом полка мне неприятна. Я бы, знаете, послушал совета начальства и не придирался. Честно скажу: инспектора из округа куда лояльнее вас были.

Машина остановилась и свернула с дороги в кустарник.

— Куда теперь, товарищ подполковник? — спросил Крайнов. — Сразу на КП?

— Да, конечно, — кивнул Авдеев.

Оставив машину в придорожном ивняке возле укрытых маскировочными сетками тупоносых бронетранспортеров, Авдеев и Крайнов поднялись на взгорок к командному пункту. Старший лейтенант Суханов, высокий тощий блондин с большими голубыми глазами, оторвавшись от развернутой на глиняном бруствере карты, доложил, что рота, наступая на левом фланге, встретила прочно укрепленный опорный пункт противника и была вынуждена остановиться, чтобы занять более выгодную позицию и подготовиться к решительной атаке.

— Кто вас поддерживает? — спросил Авдеев.

— Взвод танков и две артбатареи.

— Хорошо, приступайте, — разрешил Авдеев.

На командный пункт один за другим прибыли командиры взводов и приданных подразделений. Суханов приказал роте стремительно овладеть опорным пунктом и, не останавливаясь, наступать в направлении хутора Зеленого, где к ночи должен сосредоточиться весь батальон.

Слушая, как он ставит боевую задачу, Авдеев приглядывался к местности. Впереди открывалось большое кочковатое поле с косматыми метелками ковыля, побуревшими шарами татарника и густым приземистым верболазом, перемешанным с диким шиповником и чилигой. А дальше поношенной тюбетейкой маячило полукружие высоты с траншеями, блиндажами и множеством разных других огневых точек, замаскированных в складках местности. Там по условиям тактической обстановки удерживал оборону усиленный мотострелковый взвод.

Перед ним на центральном направлении был расположен взвод лейтенанта Жарикова, молодого, еще малоопытного, недавно прибывшего из училища, но чрезвычайно энергичного и великолепного спортсмена. Два дня назад Авдеев видел, как лейтенант в спортивном городке показывал солдатам упражнения на качающемся буме. С карабином в руках он доходил до самого обреза бревна, уверенно, не теряя равновесия, поворачивался и шел обратно. Потом он дважды бросал учебную гранату в амбразуру дзота и оба раза не промахнулся.

Сейчас Жариков слушал командира, делал пометки на карте и все время порывался не то объяснить что-то, не то уточнить. И как только командир роты спросил, все ли ясно, Жариков вскинул голову.

— Не все, товарищ старший лейтенант. Скажите, откуда всего вероятнее нападение танков противника?

— А вы сами как считаете?

— Слева, наверное.

— Что значит «наверное»? Разве есть такое слово в военной терминологии? И «слева» тоже не совсем точно. Повторите.

— Танки могут появиться с северо-запада от дороги, товарищ старший лейтенант.

— Теперь уже лучше, — одобрил Суханов. — Все?

— О ядерной угрозе вы ничего не сказали, товарищ старший лейтенант, о защитных средствах тоже, хотя они у нас имеются и забывать о них нельзя.

Авдеев, обернувшись к Крайнову, тихонько воскликнул:

— Смотрите, какой настырный!

— Рисуется, — буркнул Крайнов.

— Зря вы так. Зря, — строго сказал Авдеев. — Подумайте.

Получив приказ, командиры взводов и приданных подразделений мгновенно покинули ротный КП.

По небу плыли облака, тени от них ползли через поле, время от времени затуманивая позиции. Но едва выглядывало солнце, высвечивались, как на экране, каждый окопный бруствер, каждый холмик пулеметной точки. Несмотря на маскировку, Авдееву они были видны даже без бинокля.

Теперь он смотрел в ту сторону поля, где, освещенный солнцем, приготовился к атаке взвод прапорщика Шаповалова. Его Авдеев приметил еще вчера на строевой подготовке. Знакомился он там со многими командирами, но обратил особое внимание на этого невысокого, широкой кости человека, единственного в полку комвзвода из прапорщиков. Шаповалов стоял перед строем и говорил солдатам: «Сила строя, товарищи, в единстве действий, в сплоченности: один взмах рук, один шаг, одно дыхание. А характер у каждого солдата свой. Есть характер, значит, есть солдат...»

«Интересно, а что сейчас, перед атакой, говорит своим солдатам прапорщик?» — подумал Авдеев.

Прошло еще несколько минут ожидания. И вот над высотой Чилижной повисла красная ракета — сигнал атаки.