– Кто старое помянет… – прошептала она едва слышно и продолжила уже серьезно. – Я пришла к тебе с предложением, Кощей.

– Снова повисеть на цепях?

– Разделить силу.

Пальцами правой руки Марья поглаживала подлокотник кресла. Гипнотизировала.

– Силу?

– Да-а-а, – протянула Моревна и облизнулась, будто говорила о чем-то невероятно лакомом. – Много-много силы. И она бурлит и молит о том, чтобы кто-нибудь пустил ее в себя. И я предлагаю тебе половину.

– Что такое? Боишься переесть и схватить несварение?

Марья усмехнулась. Вроде бы все еще ласково, но что-то недоброе мелькнуло в черных глазах.

– Все остришь? Так ведь я возьму все себе, и дело с концом.

«Тогда зачем пришла сюда?» – подумал Кощей.

– Не нуждаюсь в подачках.

– А твоя девчонка? Сколько у нее сил, сколько времени в запасе? Ты ведь чувствуешь это, правда, Кощей? Даже ты не сможешь поддерживать ее вечно. А что отведенные ей полторы сотни лет по сравнению со сроком, уготованным тебе? Ее время скоро закончится, а сил не хватит, чтобы сохранить такое слабое, уязвимое тело, оно состарится, сморщится, усохнет. И в итоге развяжется узелок, что держит в нем душу, и оно сгниет в земле среди червей, – голос Моревны перешел в свистящий змеиный шепот, и Кощей наконец увидел ее настоящую: заостренные черты хищной птицы, темные впалые глаза, очерченные синевой, пергаментная кожа, бледные, почти незаметные губы, черные прожилки вен на шее.

Ибо, если пускаешь в себя тьму, рано или поздно она взимает плату.

О, они с Марьей были идеальной парой. И могли бы оставаться таковой до сих пор, если бы Моревна не испортила все. Если бы она его не исцелила.

Кощей скривил губы то ли в усмешке, то ли от отвращения.

– А я смотрю, тебя подобная перспектива жутко пугает. Видимо, испытываешь это на себе? Что, так и не нашла эликсир бессмертия?

Марья снова рассмеялась. Но на этот раз в ее смехе не было ничего притягательного. Воронье карканье, злое и нетерпеливое.

– Зачем мне искать, если у меня есть ты? Проведи ритуал, и дело с концом, а я поделюсь с тобой силой!

Кощей тяжело вздохнул.

– Смирись, Марья, и отступи. Ты никогда не получишь бессмертия, своими попытками ты лишь приближаешь свой конец. Сколько сил у тебя забрала попытка перейти Смородину? Что тебе понадобилось в Нави? После этого ты решила прийти в этот мир? Так ты ошиблась. Я говорю в последний раз: уйди и больше никогда не приближайся к этому дому, ко мне и к Василисе.

– Ненавидишь меня? – прохрипела Марья.

Она явно пыталась совладать с собой, и теперь к ней возвращался ее привычный облик, словно кто-то накладывал краску на холст мазок за мазком. Кощей устало прикрыл глаза.

– Ненависть так себе чувство: съедает слишком много сил, отнимает слишком много жизни. Да ты и сама это знаешь.

– Что же, совсем ничего ко мне не чувствуешь?

Он усмехнулся.

– Разве что некоторую брезгливость, Марыся.

Марья бросилась вперед, выставила все еще старушечьи руки с крючковатыми пальцами, острые желтые ногти резанули воздух. Будь здесь ее материальное тело, она наверняка бы вцепилась ему в лицо. Но внезапно Моревна все-таки сделала то, чем никогда не могла похвастаться в бытность его женой: она взяла себя в руки. Внешне полностью успокоилась, окончательно вернула прежний облик, и на Кощея снова взглянула пьяняще красивая женщина. Марья подошла вплотную к столу, подалась вперед и нежно улыбнулась.

– Помнишь мое ласковое прозвище, – промурлыкала она. – Так и знала, что ты до сих пор не можешь меня забыть. О, поверь, я тебя тоже не забыла. Эта девчонка… Что она может знать о тебе? Что она может дать тебе? Все эти юнцы… С ними так скучно. Их хватает совсем ненадолго. Не с кем разделить… – Она вздохнула, и вздох этот был настоящим. – Подумай, Кощей, я не тороплю, время еще есть. Но уже не так много.

– Исчезни из этого мира, и я не трону тебя.

Моревна снисходительно улыбнулась, напоследок послала ему поцелуй, а затем ее образ подернулся рябью и развеялся.

Кощей посидел немного, глядя перед собой. Потом щелкнул пальцами, и кресло, в котором сидела Марья, вспыхнуло синим пламенем и опало пеплом. Кабинет наполнился запахом гари. Взмахом руки он открыл окно и потянулся к ноутбуку. Нужно было заказать для Василисы новое.

Глава 8

Июнь 2003 года

– И последнее.

Василиса оторвалась от созерцания видневшегося за пеленой дождевой мороси куска дороги, пугающей ее даже спустя год пребывания здесь, отвернулась от окна и посмотрела на начальство, которое, в отличие от мира за забором, было родным и понятным. Родной и понятный Баюн тем временем почесал черным когтем покрытый щетиной подбородок и в свою очередь посмотрел на Василису. Выглядел он уж слишком довольным, чего не случалось с ним ни разу за все время ее работы в Конторе, и это заставляло нервничать.

– Что ж, Василиса, краса моя ненаглядная, – обратился он к ней, – ты намедни уверяла меня, что нам жизненно необходим консультант по темной магии. Так вот, я тебе такого раздобыл и даже сумел уложиться в бюджет!

Василиса потом так и сяк крутила в памяти этот момент, размышляя: догадалась она еще до того, как Баюн назвал имя, или нет? Но каждый раз выходило, что поняла все сразу.

– Наш консультант уверил меня, что готов лететь сюда по первому зову. Телефончик дам. Ты что-то хочешь сказать, Мудрая?

– Кто? – дрогнувшим голосом спросила она.

Баюн предвкушающе усмехнулся.

– Единственный и неповторимый, великий и ужасный Константин Кощеев. Полагаю, его фамилия сама тебе все скажет. Лучше найти невозможно, так что даже не пытайся предлагать иные кандидатуры. Ну что с тобой, уже бежать за нюхательными солями? Девиц он не ворует и на обед не ест, не нужно верить сплетням.

Василиса попыталась выдавить из себя хоть слово, но слова застряли в горле. Наверное, и к лучшему, потому что первым порывом было возразить, приведя в пример себя, но вряд ли Баюну и всем, кто сидел в его кабинете, стоило знать об их с Кощеем истории. Когда же у нее наконец получилось вернуть себе дар речи, она не узнала свой голос.

– Вы… пригласили в Контору… этого… Но…

– Не доверяешь, – спокойно и вроде даже с каким-то скрытым вызовом протянул Баюн. – И правильно делаешь. Разве кто-то в здравом уме будет ему доверять? Поэтому я решил назначить ему куратора. А поскольку мы только что выяснили, кто именно будет в этом вопросе наиболее дотошен, да и работы у тебя не так много, я упрощу нам всем задачу и…

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник Кощей.

В этом мире он почти не изменился, разве что одежду носил теперь соответствующую, да и волосы остриг по здешней моде, и Василиса сразу узнала его. От него веяло холодом и магией, пропитанной тленом. Оказывается, даже спустя много лет Василиса все еще помнила ее привкус. Она думала, что все это давно затерялось во времени и больше не властвовало над ней, но стоило увидеть Кощея, как призраки прошлого вернулись на свои излюбленные места.

– О, а вот и виновник торжества! – едва ли не промурлыкал Баюн, пока Василиса пыталась придумать хоть один довод, способный остановить это безумие. – Что ж, властитель мой, осмелюсь сообщить, что в наших рядах тебе не доверяют, а потому я вынужден приставить к тебе куратора. Будет следить, знаешь ли.

Кощей нахмурился и приготовился что-то сказать, но Баюн опередил его.

– Василисушка, жду от тебя отчеты раз в неделю по пятницам в конце дня. Уверен, они будут занимательны и красноречивы и скрасят мои скучные выходные.

Василиса окончательно задохнулась от ужаса и возмущения.

Кощей, все еще стоящий на пороге, перевел на нее взгляд и потер запястье левой руки.

– Нет, – выдохнула Василиса и сорвалась со стула. – Нет! Вы не можете!.. Вы не понимаете!.. Я не буду…

– Ого! Какая встреча! – улыбнулся Кощей. – Рад узнать, что ты меня не забыла.

Василиса как никогда остро ощутила собственное бессилие: на часах было одиннадцать утра. С другой стороны, будь силы сейчас при ней, ударь она – и что потом?..

Она развернулась к Баюну и уверенно спросила:

– А знает ли Лебедь об этом назначении?

Баюн улыбнулся так широко, что стали видны клыки. Происходящее явно доставляло ему удовольствие.

– Лебедь не только знает, – заверил ее он, – но и всячески поддерживает. Так что считай, это даже не мое кадровое решение, а распоряжение свыше.

Это казалось совершенно невозможным, но сомневаться в словах Баюна у Василисы не было никакого повода.

– Я не буду с ним работать, – покачала головой